Классическая схема против дремучести «неприкасаемых»

Нашумевший инцидент с Кумеховой и позавчерашнее задержание «лихача» Гамосова, а оба случая получили в обществе бурное обсуждение, свидетельствуют о том, что у офицеров ГИБДД, к великому сожалению, так и не выработаны поведенческие навыки в конфликтных ситуациях.

Именно по линии ГИБДД таких конфликтов хватает, потому как отношения водителя и инспектора дорожно-патрульной службы трудно назвать партнерскими, хотя и крайне досадно это констатировать. Пора моделировать, детально и «по нотам» проигрывать ситуации из категории тех, что имела место на улице Московской 31 января.

При минимальных затратах и на основании принципа «против лома нет приема, окромя другого лома» можно разговаривать с нарушителями правил дорожного движения их же языком, так сказать, ради доступности и чтобы «доносило». Но есть опасность того, что пропитанность духом улицы может иметь необратимые последствия, а ведь диалог с нарушителем ведет представитель власти, и жаргону подворотни здесь не место.

Значит, данный вариант легкого решения проблемы отпадает. Как показывает практика, не столь эффективен вариант, когда разговор с нарушителем ведется исключительно в рамках ведомственных инструкций с определенной терминологией, которая легко читаема и понимаема в правоохранительной сфере, но в силу особенностей восприятия на слух может не сильно воздействовать на того же нарушителя. Более того, сухость и казенность произносимых фраз не являются эффективным охладителем агрессии.

Что делать? Искать третий наиболее эффективный вариант, возможно, посредством привлечения психологов и специалистов, способных расставить акценты в межличностных конфликтах.

Если у следователя есть тактика и методика проведения допросов подозреваемого или обвиняемого, то и у сотрудников ГИБДД должна быть тактика и методика ведения беседы с теми, чье поведение предсказуемостью не отличается. Хватит ли сил на местном уровне – тоже вопрос.

Крайне негативно смотрелась перебранка между блюстителями порядка и ставшим вмиг известным лихачем. У первых не было четко выстроенной линии: кто из офицеров начинает беседу, кто подхватывает, кто расставляет акценты, и какая цель вообще преследуется.

Пистолет в машине – ненормально и незаконно, а улица — не театр, но первое обстоятельство требует того, чтобы роли офицеров ДПС были тщательно расписаны. И здесь на первый план должна была выйти роль переговорщика в лице старшего экипажа или иного офицера, который бы взял на себя эту крайне сложную миссии при одном важном условии – наличие опыта. Судя по настроению владельца внедорожника, о добровольной выдаче ствола речи не было. Силовой захват в столь узком пространстве, когда водитель может легко дотянуться до оружия — дело непростое, и больше подходило для СОБРа, нежели для сотрудников ГИБДД. В такой ситуации выигрывает тот, у кого крепче нервы – главное удержать ситуацию под контролем до тех пор, пока не приедет следственно-оперативная группа. К тому же, есть процессуальные нормы, согласно которым, изымать пистолет без понятых равносильно провалу, и адвокат легко может поломать такое дело. При удачном силовом захвате удалось бы образумить распоясавшегося нарушителя спокойствия и чисто математически на одну единицу увеличить количество огнестрельного оружия, выведенного из незаконного оборота. Но вся беда в том, что владелец остался бы без наказания по 222-й статье. Вполне возможно, задержанный мог впоследствии заявить о том, что готов был выдать пистолет добровольно, но его не расслышали, не так поняли, не уделили внимание и далее до бесконечности. Оправданий бывает много, а истина только одна. Но это уже из другой оперы.

Следующий момент касается уже специфических знаний сотрудников ГИБДД – любой из них должен быть прекрасно информирован о том, офицеры каких подразделений МВД имеют право на постоянное ношение огнестрельного оружия. А потому и нелогичен был диалог, когда нарушитель назвал оружие «табельным пистолетом», на что полицейский потребовал предъявить разрешение на его хранение.

Первая заповедь сотрудника уголовного розыска состоит в том, чтобы незаметно и скрытно от посторонних глаз носить табельное оружие, хоть зимой, хоть летом. Если «опер», умудрившийся заработать на престижный джип, демонстративно бросает свой табельный ПМ на сидение или в иное место, которое просматривается снаружи, то он перестает быть «опером».

Дальше также просматривается иной специфический аспект – сотрудник оперативной службы (независимо от ведомственной принадлежности) в любом случае в ходе беседы употребляет слова, выстраивает предложения, которые его выдают, что называется, с головой.

Кроме того, есть простой вариант, который заключается в демонстрации служебного удостоверения. Поведение нарушителя, его развязные манеры, агрессия и речь, состоящая из обрубленных предложений и угроз, уже говорили о том, что данный персонаж — не из правоохранительной системы. Может, раньше и был, но это лишь предположение.

То есть на 30-й секунде разговора складывалась ясная картина – человек за рулем не может аргументировать наличие пистолета, не подчиняется законным требованиям сотрудников полиции и даже допускает угрозы и нецензурную брань в их адрес. Совершенно бесспорная ситуация для экстренного вызова специализированного отряда. А до приезда подмоги постараться максимально «обезвредить» водителя любыми доступными способами и одновременно не нарушить закон (особенно в части изъятия пистолета), чтобы виновник не ушел от ответственности. Наверное, имело смысл включить «хорошего полицейского», различными способами добиться расположения оппонента, завести разговор о делах, погоде или попытаться, что весьма действенно в Осетии, найти общих родственников, в общем, любыми методами постараться утрясти назревавший конфликт и успокоить горе-нарушителя. Взамен мы получили общественную угрозу в виде неадекватного водителя, разъезжающего по городу в состоянии аффекта с огнестрельным оружием, и травмированного сотрудника автоинспекции. Хорошо что план-перехват сработал быстро, к чести полицейских, и никаких других дел Гамосов не натворил.

В заключение о двух фактах, которые были в кадре и моментально навели на грустные размышления.

Первое – звонок человеку, конкретному или абстрактному «Алану», приезд которого, по замыслу звонившего, мог бы разрулить ситуацию. Пора всеми доступными способами донести до всех членов северо-осетинского общества очевидную вещь: одним звонком невозможно уволить офицера ДПС, несущего службу и по делу останавливающего автомобиль.

Критиковать «телефонное право» очень легко, а порой даже актуально. Несложно рассуждать о том, что недопустимо вмешиваться в отношения между инспектором ДПС и автовладельцем. Есть прокуратура, надзирающая за состоянием законности в указанных отношениях, судебная власть, призванная однозначно определить, кто прав, а кто действительно виноват, когда одна из сторон недовольна результатом разрешения конфликта. Казалось бы, все расписано, но телефонное право демонстрирует свою живучесть, хотя тот, кто к нему прибегает, демонстрируют свою дремучесть

И, наконец, второй момент – номера машины. Да, да, те самые «блатные» номера с буквой М тремя цифрами и двумя ММ на конце. Это не что иное, как очередная демонстрация дремучести вкупе с желанием принадлежать к касте «неприкасаемых».

Сергей Кодоев

• ГИБДД по РСО-Алания
• МВД по РСО-А
• нарушители ПДД
• Северная Осетия