Никогда не понимала современное искусство, воспринимая его как акт посягательства на здравие высокого и прекрасного, созданного великими мастерами живописи и скульптуры. В попытках понять и принять то, что, казалось бы, понять невозможно, я столкнулась с работами, далекими от пластической красоты картин Рубенса и скульптурной магии Бенини. Несмотря на это, произведения искусства цепляли своей глубиной и громкостью заявлений, на которые не всегда способны простые смертные. Познакомившись с автором столь простых и понятных творений, мне стало ясно, что послужило источником столь глубоких и верных мыслей. Истинный патриот, простой и скромный художник только начинает свои первые шаги в мире искусства, но уже покоряет сердца людей своим неравнодушием и талантом. О том, как рождаются идеи социальных проектов, влиянии искусства на современное общество и о том, почему всегда важно оставаться человеком, рассказал один из участников 9-го симпозиума «Аланика» Казбек Тедеев.

– Казбек, что лично вам дает участие в симпозиуме «Аланика»?

– Симпозиум «Аланика» ежегодно проводится вот уже девять лет. Мне довелось поучаствовать трижды. Впервые на «Аланику» я попал в 2008 году. В то время я занимался исключительно фотографией. Галина Тебиева — директор Аланики — пригласила меня, увидев во мне творческий потенциал. В последнее время художников на симпозиум приглашали кураторы. В 2013 куратором была Берал Мадра из Турции. Я показал ей работу, сделанную на «Аланике» в 2008. Работа ей понравилась, и она пригласила меня в свой проект. В этом году куратором является бельгиец Нав Хаг, которому я представил работы прошлых лет, а также свои идеи на 2015 год. Именно так я и попал сюда.

Кстати, удивительно, но некоторые из моих домашних  думают, что  «Аланика» — это конкурс. Спрашивают о главном призе. Но это не конкурс, здесь нет проигравших. Я имею возможность реализовать свои идеи, которые без помощи организаторов, возможно, не появились бы на свет. А главным «призом» является выставка, ведь работу смогут увидеть все желающие.

– В 2008 году Вы представили на симпозиуме очень необычный социальный проект, для которого использовали контраст фотографий дореволюционного  Владикавказа с его изящной архитектурой и фотографии жителей современного города, тем самым обозначив проблемы современного общества. Почему Вы решили выбрать социальную направленность при реализации творческой идеи?  

– Вы правильно сказали – «социальный проект». В 2008 году темой симпозиума был стрит-арт. Стрит-арт – очень растяжимое понятие. Это искусство, которое экспонируется на улице, часто интегрировано в городскую среду. Сюда относятся и граффити, и ландшафтный дизайн, и скульптура, и много чего еще. Когда у меня появилась возможность создать объекты стрит-арта, я решил воспользоваться этим шансом не для того, чтобы сделать объект исключительно художественного содержания, но еще социально ориентированный. Мне хотелось, чтобы, смотря на мои работы, не нужно было долго вникать, что именно я хотел сказать. Я надеялся лишь привлечь внимание к тому, что волнует многих горожан.  Кстати говоря, позже я говорил об этом с некоторыми приезжими участниками симпозиума. Я объяснил им, что, живя во Владикавказе, с помощью «Аланики» и предоставленной возможности я хочу донести мысль, которую, я уверен, очень многие разделяют. Это, прежде всего, проблемы нравственного воспитания и поведения.

Я  рад, когда у меня есть возможность, опираясь на  концепцию, заявленную куратором, сделать что-то социально-направленное. Вот в 2013 году мой проект даже в большей степени был социальным. Его главной целью стал вклад в качество культурного образования. Куратором этого симпозиума была Берал Мадра из Турции. Из ее длинной глубоко-философской концепции на лист формата А4, точкой опоры для себя я взял идею «взгляд через традиционное на современное».  Вторым моментом, который подвиг меня на эту идею, было место проведения симпозиума.

В этом году «Аланика» проходит в стенах республиканской Национальной научной библиотеки.  А в тот год все происходило в Национальном музее республики. Попав туда, я вспомнил, как в школе нас, бывало, водили на экскурсии. Там нам была предоставлена возможность посмотреть старинные предметы быта, которые на тот момент еще часто встречались в селах. И в моем детстве дети, мои одноклассники, могли угадать: смотришь на предмет и знаешь – что это и для чего.  Не нужно было объяснять. С тех пор прошло больше 20 лет,  и я понял, что уже не помню  предназначения предметов по большей части. Если мне гид или описательная табличка не объяснит, что это за предмет, то я сам уже не пойму. И тут я подумал вот о чем: первая мысль – эту проблему как-то поднять в проекте, привязав ее к концепции. Что если взять эти непонятные старинные предметы и предлагать их временно присвоить людям? Допустим, я даю Вам какой-то непонятный предмет и говорю: «Это Ваше». Представьте, что этот предмет у вас дома. Как вы будете его использовать? Знаете, находились люди, которые просто говорили: «Да что с этим делать? Это какая-то деревяшка непонятная, выкину!» Но постепенно люди начинали активно вовлекаться в игру и придумывать предназначение предмету. И так некоторые предметы стали обретать уже совсем новые смыслы. Визуально этот проект выглядел как серия фотографий.  Надо признать, это были люди с улицы – случайные прохожие. Я фотографировал их в тот момент, когда они раздумывали или показывали, что именно они будут делать с этим предметом. Получилась серия фотографий, а под каждой фотографией две таблички: на одной, к примеру, написано «1835 год. Деталь мельницы. Данная деталь служила для передачи механического движения от одной шестеренки к другой».  То есть, в селе каждый знал, что это за деталь. А в 2013 на этот же элемент присваивалась уже совсем иная табличка с иным пояснением: «Абажур от дизайнерской люстры». Ну, или есть такой предмет, которым раньше белье гладили и стирали – рубель.  В наше время молодой человек сказал, что ему бы это служило дизайнерской битой в машине для устрашения в случае каких — то проблем. Что в итоге получилось? Люди очень легко и с энтузиазмом увлекались процессом. Когда им давали в руки предмет, когда их мнение  спрашивали, когда они были вовлечены в какую-то игру  — они получали удовольствие. Но в то же время они, как побочный эффект, узнавали реальное предназначение предмета. Соответственно, цель, для которой существует музей, воплощалась  через этот проект. Не каждый посетитель музея выходит оттуда с четким осознанием, что он увидел, какие предметы разглядел. А здесь было точечное и интересное действие. По крайней мере, для тех участников, которые прямое участие приняли. Да и сейчас, когда я показываю эти фотографии кому-то, тут же все понимают игру. После первых трех фото, когда сначала показано историческое предназначение предмета, а затем современное – придуманное участниками, люди понимают,  о чем проект и начинают уже каждую следующую фотографию не с описания предмета, а в попытках угадать. И это, безусловно, приятно.

В тот год на открытие выставки приехали критики, в том числе, всероссийского масштаба. Проект им очень понравился. Они в один голос утверждали, что он может получить свое продолжение. И вот с этим воодушевление я подал идею проекта на всероссийский конкурс грантов «Культурная мозаика малых городов и сел» фонда Елены и Геннадия Тимченко. Я выиграл грант. Мне дали финансовую возможность проехаться почти по всем республикам Северного Кавказа. Тот же самый проект мне удалось осуществить в этнографических музеях Кабардино-Балкарии, Дагестана, Ставрополя.|

– Чем удивите посетителей симпозиума в этом году?

До настоящего момента я делал исключительно фото-проекты, в то время как мое основное образование связано с декоративной обработкой материалов. В этом году я решил создать «декоративно-философский» объект, отражающий главную идею концепции куратора симпозиума. На этот раз фотографии не будет. Но и все карты пока открывать не буду.

– За пределами симпозиума в обычной жизни ваша профессия тоже связана с творчеством?

– Мне нравится английская фраза «doing for living». Что вы делаете для жизни? Чем вы зарабатываете себе на хлеб? У людей часто в Европе бывает хобби какое-то, серьезное такое хобби. Но зарабатывают они чем-то другим.  В обычной жизни я фотограф и работа у меня тоже довольно творческая. Но в фотографии есть множество граней: какие-то из них более творческие, какие-то менее. Поэтому я бы сказал, что чистое творчество в моей жизни реже встречается, чем использование творческого подхода для решения практических задач. Однако во время «Аланики» я могу заниматься чистым творчеством.

– «Аланика» не только дает возможность раскрыть свой потенциал как художника, но и позволяет познакомиться с художниками со всего мира, обменяться опытом и приоткрыть для себя новые грани современного искусства. Каков Ваш личный «выхлоп» от участия в симпозиуме?

– Одна из целей художественных симпозиумов по всему миру —  знакомство и объединение людей. Художники смотрят на работы друг друга, общаются, делятся опытом. Все это по-разному может приносить свои плоды. Так, например, некоторые участники нынешней «Аланики» были приглашены на симпозиум потому, что их порекомендовали участники прошлых лет. У меня есть возможность быть приглашенным на симпозиумы в другие города и страны, но для этого нужно проявлять достаточную активность. Когда художник участвует в разных проектах несколько раз, его начинают замечать и приглашают постоянно.

Каждый симпозиум приносит мне много опыта, который даром не проходит.  Благодаря тому опыту, который мне передали другие художники, я решился на нечто новое в этом году — сделать не фото-проект. В решении взяться за то, в чем я не совсем уверен, мне помог опыт нескольких участников прошлого симпозиума. Эти художники брались за какие-то идеи в своей творческой жизни и на ходу, уже во время работы, понимали, как они будут реализовывать свои идеи. Для них самым важным был «творческий жар», «творческий огонь».

– Очень часто от представителей более молодого поколения, особенно в сфере искусства, слышу мнение о том, что в республике творческому человеку сложно себя реализовать по многим причинам. Какие проблемы существуют на Ваш взгляд?

– Я думаю, что у нас в республике есть много проблем. Но ключевая проблема, которую я нахожу в себе и вижу в молодых людях, это не столько проблема сложности реализации идей, сколько проблема ментальная. Прежде всего, она связана с тем, что очень большое количество людей ищут причины «почему это не делать», чем «почему это необходимо сделать». Я сам в себе это постоянно замечаю, но стараюсь над этим работать. А вот если говорить о конкретных вещах, то я знаю немного, но все же показательных примеров. Так мой друг – дизайнер Темболат Гугкаев, который тоже в этом году участвует в симпозиуме, является очень интересным творческим человеком. Он делает то, что ему нравится, и при всем этом находит способы монетизации. Однажды я зашел к нему в гости, а он в этот момент делал дизайнерскую модель системного блока для игрового компьютера. Когда я его спросил, зачем он это делает, ведь мы в Осетии, и здесь никто не собирается производить системные блоки, он ответил, что нашел этот заказ в интернете и делает его для зарубежной компании. Таким образом, человек, который умеет что-то хорошо делать, обязательно найдет применение своим навыкам. Поэтому для молодых людей я бы рекомендовал, прежде всего, задаваться вопросом: что я хорошо умею делать?  Если ты что-то умеешь делать хорошо, то ты обязательно найдешь этому достойное применение. Это случается как алхимия! Мое увлечение фотографией случилось именно так. Мне просто это нравилось. Я делал это для себя. В один прекрасный день мне предложили делать то же самое, но за деньги. В любой сфере, в том числе и в искусстве, есть масса возможностей. Если люди будут концентрироваться не на причинах из разряда «почему им это не стоит делать», а только на своем стремлении делать это отлично, к ним обязательно придет и финансовое отражение их умения.

– Если бы Вам предложили реализовать проект вне симпозиума, без рамок и каких-либо ограничений, что бы это было? Какую проблему Вам бы хотелось поднять?

– Очень интересный вопрос. Бывало такое, что я наблюдал за действиями правительства или явлениями в обществе, которые в целом были направлены на решение социально-культурных проблем. Вот, например, баннеры где-то на окраине города: «мусорить – это плохо».  Я смотрел и рассуждал, что бы сделал я, если бы у меня была возможность принять участие в создании социальной рекламы.  Основная социальная проблема, которую я бы хотел решать доступными мне способами — это проблема веры людей в себя. Я чувствую, что в людях, населяющих Россию, заложен большой потенциал, который спит. Если я вижу ребят, которые стоят на углу и грызут семечки, ничего не делая, я понимаю, что, приглядевшись лучше, в каждом из них найдется что-то такое огромное и мощное. Но оно просто спит. Причины просты: психологические и социальные проблемки, которые это большое и мощное усыпляют. Если бы этот молодой человек оказался в правильной среде, ему бы из общества приходила информация: «ты можешь все!», «из тебя получится отличный человек», «ты сможешь добиться успеха». И что для этого ему просто нужно делать что-то, что приносит пользу и ему, и другим. Я уверен, что при таком подходе Россия возродилась бы за несколько лет. Мне кажется, что основная проблема – проблема самосознания, которая исходит из недооценивания себя в глобальном смысле. Наше сознание стало разрозненным. Многие думают, что в целом все настолько плохо, что лично им что-либо  делать для изменения ситуации нет смысла: во-первых, появляется мысль «у меня не получится», во-вторых – «это никому не нужно», а в третьих  — «я останусь в минусе». Совершенно неправильный подход. Даже сейчас приходится сталкиваться с тем, как люди реагируют на мое участие в симпозиуме. В процессе работы над проектом мне приходится обращаться за помощью к друзьям и знакомым. В общении с некоторыми из них чувствуется скепсис: «Это какой-то конкурс? Какой призовой фонд? Паришься, меня напрягаешь, а смысл какой?» Пойдя глубже, можно увидеть, что общий смысл сказанного сводится к следующему: живи в своем «мирке», делай только то, что принесет тебе выгоду сразу. А если эти рамки убрать и делать иногда то, что приносит не сиюминутную выгоду, а еще приносит какую-то пользу окружающему миру? Я думаю, с таким подходом всё бы быстро изменилось к лучшему. Я в этом не сомневаюсь. Так вот, хотел бы я эту идею донести, чтобы люди ощутили свою полезность, увидели смысл в реализации простых и полезных вещей. Даже таких простых, как «не плевать в лифте», «не ломать скамейки». Если бы человек, ломающий скамейку, осознавал, как много он сделает, не сломав скамейку, как благодарны будут ему люди, которые потом смогут на нее сесть — я уверен, он бы сделал действие «неломания скамейки» добровольно. Вместо этого он ощущает себя никем, пустышкой. И находит способы, которые хоть как-то помогут заявить о себе — «я ломаю скамейку, чтобы вы знали, что я есть».

В проекте, который был связан с музеями, как я уже сказал, приходилось обращаться к людям на улице. Я людей заманивал в музей, старался обращаться ко всем. Бывало такое, что проходили обычные пацаны.  Они начинали друг друга подкалывать, как это обычно бывает, переводить стрелки друг на друга или с важным видом отказывались — нет времени. Я все равно их уговаривал зайти, а затем внимательно их вовлекал в процесс, чтобы ребята свои мысли, какие у них были, высказывали и не стеснялись. Я им старался показать, что их мнение важно. Что их участие отразится на всем проекте. И когда они это чувствовали – а это именно чувство — они преображались: оставляли свои шуточки и вполне серьезно, с интересом что-то говорили. Людям необходимо знать, что их мнение, их мысли важны — тогда они преображаются, они стремятся быть полезными.

– Получается, искусство способно решить многие социальные и политические проблемы общества?

– Искусство — это инструмент. Инструментом этим пользуются люди. Так что только люди, владеющие этим инструментом, могут что-то решить. Взять, опять же, «Аланику» —  международный культурный проект. Благодаря ей мне выпал шанс реализовать проекты, которые, пусть и немного, но меняют мышление людей. Именно это позволяет мне внести свой маленький вклад в дело изменения жизни к лучшему.

– Студенческие годы вы провели в Москве. Что же послужило поводом вернуться домой в Осетию?  

– Просто мне не нравилась Москва своей…  глобальностью. Слишком много всего, а я не люблю пребывать в суете. Мне больше нравится размеренная жизнь. Я понимал, что в Осетии, когда я вернусь, интересной размеренной жизни может не получиться, ощущал, что хорошо там, где нас нет. Также одним из факторов на тот момент стал большой отток молодёжи из Осетии.  Я придерживаюсь мнения, что начинать надо с себя, и поэтому если я хочу, чтобы в Осетии было хорошо, то лично мне правильнее вернуться и пытаться хоть что-то изменить в лучшую сторону. Сейчас, между прочим, я вижу все чаще такое явление. Знаю людей, которые возвращаются домой и занимаются какими-то полезными вещами. Бывает такое, что со временем они принимают решение уехать снова.  Но самое приятное, что среди совсем молодых людей частенько можно встретить такое же мнение: они понимают, что необязательно уезжать из Осетии, чтобы цивилизованно жить. А еще они верят в Осетию, как верят, что рано или поздно здесь все будет прекрасно.  Впрочем, есть и другое мнение. Не обязательно находиться здесь, чтобы приносить пользу родине. Это как великие люди из Осетии, которые, несмотря на свою отдаленность, вносят свой вклад, и немалый. Вопрос лишь личного выбора – внутреннего диалога.

– Но как же практические соображения? Ведь часто молодежь уезжает из республики в поисках лучшей жизни…

– Часто во многих фильмах или книгах описывают момент, когда человек умирает и перед ним открывается вся правда жизни. И если жить исключительно за тем, чтобы твоя жизнь была комфортнее и приятнее, как поп — культура пытается нам впарить, то, как мне кажется, неминуемо наступит разочарование.  Поэтому где бы ни был человек — важнее всего, чтобы он знал, что живет не только ради собственного комфорта. Это важный момент … научно доказано. Так социологи провели исследование: «Кто себя чувствует счастливее других?» Измерив уровни восприятия счастья в жизни разных людей, выяснилось, что самые бедные возглавляют список «несчастных». Парадокс в том, что через одно место после них были самые богатые.  А самыми счастливыми оказались социальные работники, спасатели, люди из медицины – те, кто на вопрос «зачем я живу?» находят естественный ответ: «я помогаю другим людям». Вот они самые счастливые. Иногда и я себя проверяю: живу я только для себя или делаю что-то полезное для других?

• Владикавказ
• Северная Осетия