Правительство РФ выступило против ратификации статьи 20 Конвенции ООН, предусматривающей конфискацию имущества у чиновников, не сумевших доказать законность обогащения. Введение такой нормы затронет интересы крупного бизнеса и крупного чиновничества, — считают эксперты. Правительство же свое решение  оправдывает тем, что из-за введения в качестве меры наказания конфискации, как это предусмотрено Конвенцией ООН, уровень коррупции в России только повысится. Сторонники  ратификации уверены в том, что власти просто отказываются от реальной борьбы с коррупцией.

В законопроекте, внесенном в Госдуму в прошлом году, депутатам предлагали ратифицировать статьи антикоррупционной Конвенции ООН о незаконном обогащении (ст. 20), ответственности юридических лиц (ст. 26), о последствиях коррупционных деяний (ст. 34), о компенсации ущерба (ст. 35) и о специальных антикоррупционных органах (ст. 36).

«Без признания этих положений Конвенции борьба с коррупцией затруднительна или практически невозможна»,- сказано в пояснительной записке к законопроекту.

Большинство статей конвенции, перечисленные в законопроекте, за исключением статьи 20, не предусматривают составов преступлений, а способы реализации статьи 20 Конвенция предлагает определить самим государствам-участникам. Однако, по мнению депутатов, признания этой и других статей Конвенции не требуется, поскольку антикоррупционные положения уже включены в российское законодательство.

К сторонникам ратификации статьи 20 Конвенции ООН в Северной Осетии можно отнести и вице-спикера парламента РСО-Алания Станислава Кесаева.

— Я сторонник борьбы с коррупцией в любом виде. За все свои доходы и расходы чиновник должен отчитываться. Я не понимаю, почему Правительство так себя ведет, лично я за ратификацию статьи Конвенции. У международных Конвенций судьба такая, что многие из них написаны не до конца по понятным нам причинам.  Это я, как человек и как юрист говорю, и многие вещи наверху не принимаются. Но это пусть они объясняют, — сказал Станислав Кесаев.

На вопрос о том, существует ли в России достаточная законодательная база для борьбы с коррупцией, он ответил, что «более чем».

— Необходимо желание бороться с коррупцией, а не просто сотрясать воздух. Последние лет 40, а может 50 – после смерти Сталина, как только пришли в себя коррупционеры – они оживились. При советской власти, после советской власти было такое нормативное пожелание-веление, где за сделки выше 10 тысяч я должен был оправдываться. При Борисе Ельцине тоже придумали. То есть, желание есть всегда. Но желание не совпадает с возможностями, а возможности не понимают желания, — говорит Станислав Кесаев.

Некоторые юристы нежелание ратифицировать международный документ объясняют невозможностью отхода от презумпции невиновности, которая закреплена в Конституции РФ. Другими словами, признание 20-ой статьи Конвенции ставит чиновников в положение, когда их изначально подозревают в незаконном обогащении.

В тоже время, в недавнем прошлом в России был принят закон о соответствии доходов чиновников их расходам. Тогда логичен вопрос: если то, о чем говорится в «противоречивой» статье Конвенции, действительно уже учтено в российском законодательстве, то почему бы тогда ее не ратифицировать?

Одним из сторонников ратификации Конвенции в России является председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, который неоднократно выражал свою позицию по этому вопросу, в том числе, и на таких статусных мероприятиях, как Международный Петербургский форум.  В качестве удачного примера ратификации Конвенции аналитики приводят Сингапур, где введение «презумпции виновности» для чиновников стало первым шагом в борьбе с коррупцией в Сингапуре.

Пока же Россия, согласно разным исследованиям, по коррупционным показателям находится на уровне Мадагаскара, Гамбии, Ливана, Мали, Никарагуа, Пакистана и Коморских островов.

Читай самые интересные новости Градуса в Telegram!

• Валерий Зорькин
• Госдума
• Конвенции ООН
• конфискация имущества у чиновников
• Станислав Кесаев