Кремниевый завод: экономический прорыв или экологический провал?

Если в прошлом году публикация «Градуса» о кремниевом заводе под названием «Сомнительный элемент» не вызвала особого резонанса, то несколько недель назад жители Беслана заняли активную гражданскую позицию и выразили свой протест против перспективы соседства с неоднозначным по экономической эффективности и экологичности производством. А в минувшую среду бесланские власти встретились с вице-премьером правительства Северной Осетии Ахсарбеком Фадзаевым и автором проекта, директором московского объединения «Кремнийтехнопром» доктором технических наук Ахсарбеком Пиновым, который презентовал проект. Напомним, речь идет о многомиллиардном высокотехнологичном заводе, который включает в себя комплекс производств: поликремния, монокремния и кремниевых пластин для солнечной энергетики. Понимания со стороны активной части местных жителей, по словам чиновника, проект не встретил.

Экономическую обоснованность и минимум экологического риска от потенциального завода Фадзаев попытался донести и с экрана национального телевидения. Зампред правительства выразил мнение об ангажированности противников строительства завода и отметил «целенаправленную работу не столько по дискредитации самого проекта, сколько власти с помощью него».

Экология

Противников строительства в первую очередь смущают экологические риски, которые несет потенциальное предприятие.

Однако Фадзаев настолько беспрекословен — «проект абсолютно безопасный и никаких сомнений не вызывает» — что при обратном раскладе населению дается столь же категоричное право спросить с него за последствия. Но попадающие в большинство жители республики, конечно же, будут только рады не воспользоваться этим правом, если проект состоится ровно в том виде, в котором его представляет чиновник:

— По экологичности сегодня это совсем другой уровень, чем еще пять лет назад. Сейчас совсем другие технологии применяются. Автор проекта Пинов усовершенствовал не только саму технологию, но и вопрос экологичности, и имеет свой патент. В производстве опасным является транспортировка хлора, который относится ко второму классу опасности, но его соприкосновения с воздухом не происходит. Даже если произойдет взрыв, газ под низким давлением, и выброс там будет слабый — практически никаких последствий. Но в мире ни одного такого случая зафиксировано не было.

С последним утверждением Ахсарбека Фадзаева не поспоришь — в мире действительно нет примеров больших катастроф на таких заводах.

Но нельзя не отметить, что в мировой истории в целом соотношение техногенных аварий, вызванных человеком, а не природными катаклизмами, не в пользу последнего фактора. В том числе и в России, где последние 30 лет рукотворный характер техногенных катастрофы особенно масштабен: Чернобыльская АЭС, Саяно-Шушенская ГЭС, подлодка «Курск», взрывы на шахтах в Ульяновской области, не говоря уже о десятках упавших самолетов.

История учит нас бояться, и это нормально. Тем более, жителей нашей страны, где «памятники» человеческой безответственности и ненасытности особенно вопиющи. Хотя могу быть предвзята в этом вопросе, и в таком случае читатели могут меня поправить. Катастрофы с человеческим фактором происходят везде, но, как мне кажется, отношение к ним, к последствиям и виновникам совершенно другое. Законодательство другое. Уровень осознанности другой. А наша безответственность, она какая-то особенно безответственная что ли. Если, к примеру, в одной стране целое Правительство может добровольно уйти в отставку после убийства журналиста, то в нашей даже после гибели десятков людей чиновнику грозит лишь рокировка на руководящих должностях. И народное презрение в качестве бонуса, что, впрочем, является малопримечательным фактом для «провинившегося». В скромных масштабах Северной Осетии такие примеры непотопляемости тоже есть. Один из них экс-глава Алагирского района Артур Бараков, который после массового отравления своих жителей перешел с одной руководящей должности на другую.

И именно из-за такой порочной системы безнаказанности и круговой поруки и протестуют жители Омска, Новоуральска, а теперь и Беслана. Не столько против самого предприятия, сколько против отношения руководства регионов к соблюдению экологических норм и незащищенности от возможных последствий.

Как в Германии

Ровно по этим причинам — низкий уровня доверия к власти и законодательная незащищенность — кажется некорректным сравнение Фадзаева в защиту лоббируемого им завода с аналогичным предприятием, которое находится в центре немецкого города Бургхаузен:

— И вот представьте себе, что такой завод мощностью 80 тысяч тонн находится всего в 300 метрах от жилых домов. Однако там все экологично и спокойно, потому что уровень применяемой технологии высокий.

Безусловно, это замечательный пример безвредного сосуществования человека, природы и промышленного производства, как и мусоросжигательный завод в одном из городов Швейцарии, но пока что сомнителен в применении к российской действительности.

Немецкое природоохранное законодательство одно из самых строгих в Европе, оно даже не предполагает дилемму, соблюдать эконормы или нет — бизнесмену дешевле и выгоднее осуществлять производство согласно экологически безопасным технологиям, чем потом выплачивать штрафы. В России же всегда можно договориться. Кроме того, что немаловажно, экологическое право в Германии имеет более императивный строй, нежели в России. Соответственно, все требования и запреты, прописанные в экологическом законодательстве Германии, строго соблюдаются каждым жителем. Такой результат в первую очередь достигается неотвратимостью наказания за экологические правонарушения.

Тогда как российское природоохранное законодательство отличается несоблюдением принципа неотвратимости наказания, а также неисполнением природоохранными ведомствами возложенных на них функций.

А чтобы окончательно ощутить экопропасть между двумя странами, достаточно оглянуться вокруг и увидеть не только свидетельства низкого экологического сознания населения, но и низкий уровень системы рециклинга.

В Северной Осетии и без того обнаженный до нерва вопрос экологии из-за «Электроцинка» воспринимается очень болезненно. Это как ковырять еще незажившую рану. Поэтому экологичность — первостепеннее экономических рисков и даже рабочих мест, о создании которых в республике не призывает разве что крайне ленивый.

Основную опасность в технологическом процессе производства кремния представляет перевозка экологически небезопасного трихлорсилана особой чистоты, из которого и получают поликристаллический кремний. В технологической цепочке производства кремния именно получение поликремния и является основной проблемой. Из него же потом выращивают монокристаллы и режут на пластины. Нельзя не отметить, что трихлорсилан необходим не только для производства кремния. Его используют и в химической промышленности для получения, например, красок и лаков. После 1991 года производства чистого трихлорсилана в России не оказалось.

Проект Пинова и его усовершенствованная экотехнология, которая используется и в Германии, нам обещает закрытый цикл производства. Ни в атмосферу, ни в почву вредные вещества попадать не будут. Вода будет использоваться в качестве конденсата. В пользу экологичности бизнес-проекта и мировая «безаварийная» практика.

Но опять же, как все обещанное, которое успешно реализуется в той же Германии, будет работать у нас, в российских реалиях? Тешу себя мыслью, что мы все же не станем исключением из мировой практики хотя бы потому, что мы живем в слишком маленькой республике, чтобы не бояться масштабных последствий, и потому власти просчитают все риски, прежде чем давать добро на реализацию проекта.

Поцелованный Путиным

Другим камнем преткновения на пути амбициозного бизнес-проекта является его сомнительный экономический эффект. Причем, не только на территории Осетии, но и всей страны, даже несмотря на стратегическое значение. Кремниевые заводы не могут прижиться в России еще со времен распада СССР, когда самое крупное предприятие отошло новообразовавшейся Украине. И именно этот факт и вызывает сомнение в успехе североосетинского кремния. Нас пугает отсутствие успешного прецедента в стране. На сегодняшний день в России есть два производства кремния, но, по словам Фадзаева, они еще не конкурентоспособны:

— Только тот проект, который мы сегодня представляем, обеспечит российскому предприятию конкурентоспособность на мировом рынке. Наш проект представляет из себя комплекс производств, такого тоже пока в мире нет. Вся цепочка переработки и получения самого кремния из сырья, далее — чистого кремния, потом монокремния, выращивание стержней, сборка панелей солнечных батарей — весь цикл хотим совершить на трех заводах.

Не смущает Фадзаева и неблагоприятная рыночная конъюнктура. Предположим, на сегодняшний день 1 кг конечного продукта оценивается около 20 долларов, а себестоимость порядка 13. Сырье намерены закупать за 2-3 доллара:

— На выходе продукции мы получаем солнечные элементы, с килограмма — 200 долларов, то есть прибавочная стоимость с двух до двухсот долларов. В России других таких привлекательных высокотехнологичных проектов практически нет — это завтрашний день. Энергетика имеет тенденцию к увеличению стоимости, сегодня тенденция мировая такова, что она будет расти в своей цене. Если 10 лет назад стоимость одного киловатта в час солнечной энергии была в 10 раз дороже, чем в традиционной электроэнергетике, то сегодня они сравнялись с ней благодаря высоким технологиям и снижению себестоимости.

Параллельно республика дополнительно будет формировать и кластер для генерации собственного завода, поскольку около 30% этого производства строится на себестоимости электроэнергии. И тут мы подходим к ответу на вопрос, почему проект в Осетии может получиться.

— У нас большой водно-энергетический потенциал горных рек, а кремниевое производство энергозатратное. Пять млрд киловатт в год — это лежит на поверхности и его можно дешево взять. 1 млрд киловатт часов нужно одному предприятию в год. Тогда как республика вместе с «Электроцинком» потребляют 2,2 млрд. С экономической точки зрения очень важно иметь собственные генераторы. Планируется создание собственной гидроэлектростанции, строительство которой мы начали еще в 2008 году, чтобы обезопасить себя с энергетической точки зрения и быть всегда конкурентоспособными на рынке.

В случае успешной реализации проекта на нашей территории себестоимость составит лишь 5 долларов:

— Ценовая лихорадка этого сектора мирового рынка объясняется тем, что технология росла, а себестоимость падала. Вот представьте себе какой запас, чтобы войти в рынок и долго там находиться. А что такое технология? Технология — это себестоимость. Раньше завез 1000 тонн металлургического кремния, переработал и получил на выходе 6 тысяч тонн отходов. Сегодня же технология, которая есть у нашего автора, предполагает: завезли 6 тысяч тонн, на выходе получили 2 тысячи тонн отходов. Этот побочный продукт тоже можно рационально использовать, так как он применяется в производстве зенитно-технических изделий и строительстве. Эти отходы по себестоимости дороже, чем сам кремний.

Как отмечает Фадзаев, проект получил одобрение самого Владимира Владимировича. Но как показывает практика, президентская протекция не всегда служит гарантом успешного производства. Несколько лет назад с легкой руки Путина в Красноярске была предпринята попытка запуска 100-тонного завода при участии того самого Ахсарбека Пинова. Но по словам Ахсарбека, но уже Фадзаева, проект потерпел неудачу из-за непрофессионализма со стороны «Росатома» и отсутствия финансирования ВЭБ:

— Такие проекты очень важны для республики, так как промышленность служит локомотивом развития любой экономики. Этой промышленности в республике не стало, у нас остались крохи от бывшего оборонно-промышленного комплекса, которые тоже в убыточном состоянии. Чем поднимать налоговую базу, если мы не будем развивать свою экономику?

Как мне кажется, говорить об экономике этого предприятия обывателю не совсем корректно. Никакой предприниматель не возьмется за начинание, не поняв экономическое обоснование.

— У Пинова есть собственные изобретения по производству поликремния, монокремния и солнечных модулях. По всем отдельным комплексам производства. В заводских условиях он испытал эти изобретения, когда еще там работал. И этот патент на всю технологию зафиксирован. И сегодня эта технология уникальна в мире. Одну из этих технологий он раскрыл немцам.

Согласно амбициозным планам нашего земляка, североосетинский кремний будет ориентирован на экспорт в страны-лидеры по производству поликремния, в том числе и Китай, где после закрытия многих предприятий образовался неожиданный дефицит сырья для производства солнечных модулей. Поэтому на экспорт в Поднебесную мы рассчитывать вполне можем в случае выхода на полные мощности. За последние годы Китай импортирует около 65 тыс. тонн поликремния для фотоэлектрической промышленности.

При благоприятном раскладе североосетинское предприятие может конкурировать и на внутреннем рынке. Так, по прогнозам экспертов, ежегодная потребность России в поликремнии до 2020 года оценивается в 700–800 тонн с учетом развития электроники и солнечной энергетики. Для восстановления потребности в новых мощностях и нового этапа выхода на рынок, по оценке специалистов, цена на поликремний должна увеличиться по сравнению с текущей до 30 долларов за килограмм продукции.

После разрушения электронной промышленности СССР основным катализатором развития рынка поликремния стала солнечная энергетика. Причем, как отмечают эксперты, «такими темпами, что к 2004–2005 годам сформировался дефицит сырья – поликремния для изготовления солнечных преобразователей, который не могли быстро удовлетворить немногочисленные производители» и достаточно быстро выделились лидеры. Россия так и не успела занять место на рынке среди игроков — лидеров.

По разным оценкам, на данный момент в России суммарный объем введенных мощностей солнечной генерации составляет не более 5 МВт, большая часть из которых приходится на домохозяйства. Самым крупным промышленным объектом в российской солнечной энергетике является введенная в 2010 году солнечная электростанция в Белгородской области мощностью 100 кВт (для сравнения, самая крупнейшая солнечная электростанция мощностью 80000 кВт в мире располагается в Канаде).

Эксперты в России неоднозначны в оценке будущего использования возобновляемых источников энергии, в том числе и солнечной. Более того, они считают что гнаться за лидерами в этой отрасли нет смысла, так как по сложившейся традиции полагают, что у России свой путь развития.

Хотя вот исследования ученых из финского технологического университета показывает, что к 2050 году все страны перейдут на возобновляемые источники энергии, потому что это «технологически возможно и экономически целесообразно».

Послесловие

Я не экономист,  всего лишь пишущий дипломированный недоэколог (поработать по специальности так и не удалось), соответственно, не имею экспертного мнения. Заявлять категорично — быть или не быть кремниевому заводу в республике — тоже не возьмусь утверждать. Выскажу свое мнение как житель республики.

В Северную Осетию может прийти инвестор. Первый. Настоящий. Крупный. Долгожданный. «Не чета» якорному «Леруа Мерлен», как многие считают.

Но тут на первый план выходит экология. Собственно, развитие промышленности всегда сопряжено с экологическими рисками, и тут приходится их сопоставлять с потенциальной экономической выгодой, которая в данном случае тоже весьма туманна. Но ведь, положа на руку на сердце, есть и манящий, отчаянный соблазн надеяться, что все получится и Северная Осетия станет высокотехнологичным раем. Или как минимум не станет зоной экологической катастрофы. Для этого достаточно лишь самой малости — ответственного подхода к соблюдению природоохранного законодательства. Необходимо пригласить независимых специалистов: экологов, технологов, которые дадут экспертную оценку. Но вот как на деле это осуществить?

В моем видении проект можно охарактеризовать тремя словами: мечты, надежды и опасения. У нас может сбыться красивая история, но учитывая ее непривычные для нас масштабы, нам легче поверить, что она сбудется где угодно, но только не в Осетии.

Для справки:

Согласно данным института энергетической стратегии, теоретический потенциал солнечной энергетики в России – более чем 2300 млрд тонн условного топлива, экономический — 12,5 млн т.у.т. При этом потенциал СЭ, что получает вся Россия за три дня, выше произведенной ею электроэнергии за год.

Самые перспективные районы для получения СЭ: Северный Кавказ, регионы у Черного и Каспийского морей, Южная Сибирь и Дальний Восток.

В целом масштабы российской солнечной энергетики — это, конечно, мизер по сравнению с Китаем — почти в 200 раз меньше. Сорвана принятая в 2009 году программа, по которой доля альтернативной энергетики к 2020 году должна была составить 4,5 процента от общей выработки. Теперь этот показатель перенесен на 2024 год.

Законодательная база в сфере поддержки развития солнечной энергетики в России находится в зачаточном состоянии.

• Ахсарбек Пинов
• Ахсарбек Фадзаев
• завод
• кремний
• Северная Осетия