О том, как во Владикавказе появился кинотеатр «Гигант» и о семье Первиль

Однажды чешский кинорежиссер  Филип Ремунда, с которым мы прогуливались по Владикавказу, обратил мое внимание на речевую странность, присущую только русским.

— Послушай – сказал он мне, — почему ты все время говоришь «до революции»? До революции, до войны? И так говорят все русские, с которыми мне довелось общаться.

Помню, тогда его замечание настолько меня поразило, что мы еще довольно долго беседовали о маркерных точках в истории и речевых штампах, связанных с этими точками. Периодически я возвращаюсь мыслями к его замечанию и нахожу его по-прежнему удивительным. Распутывая истории прошлого, мы частенько воспринимаем революцию, как конечную точку в истории, за которой дальше пустота. И, порой, с удивлением обнаруживаем, что жизнь-то на этом не остановилась. Знаменитые фамилии, составлявшие славу нашего города, никуда не исчезли. Остались во Владикавказе потомки Шмидтов, Киракозовых, Казаровых и многих-многих других.  И каждое соприкосновение с подобной историей тянет ниточку от нас, современных, куда-то в прошлое. Через страшные войны, через революцию, в золотой век Владикавказа.

Примерно такая же история произошла и в этот раз, когда Яна Войтова, спросила, знаю ли я что-нибудь о семье Первиль. Надо сказать, что Михаил Александрович Первиль вошел в историю Владикавказа как совладелец кинотеатра «Гигант» и один из держателей цирка Яралова. Более о нем ничего мне известно не было. Однако, хоть связной биографии Первиля мне найти не удалось, все-таки какие-то разрозненные воспоминания о нем сохранились. Известно, например, что Михаил Александрович жил в Ставрополе, где работал часовщиком. Рудольф Евгеньевич Славский в своей книге «Виталий Лазаренко» так описывает Первиля: «Поклонник и завсегдатай цирка, он столь глубоко был захвачен мишурным блеском арены, что решил, дабы стать поближе к полюбившемуся искусству, наняться в кассиры. Внес, как тогда было положено, за себя большой залог и сел к окошечку. Года два-три разъезжал с владельцами небольших заведений, присматриваясь к тонкостям циркового дела, лелея в тайниках души мечту и самому сделаться содержателем цирка, и когда разорился один из его хозяев, прижимистый и деловитый Михаил Александрович выкупил на торгах цирковое имущество и стал небезуспешно директорствовать”.  Первое упоминание о цирке Первиля мы встречаем в 1897 году, когда труппа обосновывается в Вятке, где для представлений строится цирк легкого типа. Костяк труппы составляет семейство Александровых-Серж, которое с успехом дает представления. Затем труппа гастролирует по России, и к 1902-1903 г.г. на некоторое время оседает в Туркмении в г. Коканд. К этому времени Михаил Александрович был уже женат на казачке станицы Наурской Евдокии Ивановне и воспитывал дочь. В 1903 году у них родился сын Владимир, а через некоторое время еще одна дочь Александра. О судьбе Владимира Михайловича Первиля мы расскажем чуть позже, вернемся пока к его отцу. Покинув Туркмению, цирк Первиля переезжает в Ростов, а затем в  1908 г. в Екатеринослав. Там же 19 апреля 1908 г. состоялся бенефис молодого клоуна Виталия Лазоренко.  Вот как описывает эти события Славский: «Меня уверяют,— хитрил почтенный Михаил Александрович,— что давать бенефис еще рановато, как рыжий вы еще того… не созрели, вернее сказать, у вас нет еще имени, пугают, что не будет сбора.— Он самодовольно хмыкнул.— А я все же решился.— Директор послюнявил карандаш и пододвинул к себе лист бумаги.— Итак, что можем поместить в афишу? Какие свеженькие антре, какие репризы покажет бенефициант?”

Екатеринославские сезоны прошли с огромными сборами. Цирк двинулся дальше. Кременчуг. Луганск. Тифлис. Батум. И, наконец, Владикавказ.

О Владикавказском цирке Первиля прекрасно рассказал Дмитрий Альперов в своей книге “На арене старого цирка”, вышедшей в 1936 г и  основанной на дневниках его отца Сергея Альперова.

Читаем: “Во Владикавказе цирк достраивали. Первиль держал цирк не ради наживы, а потому что любил его, и ему без него было скучно. Он пригласил хороший чемпионат дяди Вани Лебедева, и к нему подобрал одиннадцать артистических номеров. 9 мая 1911 года состоялось первое представление. Сбор был полный. Труппа маленькая, но зато большой чемпионат. В нем Вахтуров, Шемякин, Фриц Мюллер, Клементий Буль, два негра. Всего в чемпионате было человек тридцать пять борцов и арбитр дядя Ваня. На два первых отделения публика собиралась слабо, но к борьбе цирк наполнялся”. И чуть позже: “В первых числах апреля во Владикавказе появились рекламы о полете на свободном воздушном шаре и о спуске с него на парашюте парашютиста Древницкого. Полет состоялся на Тереке. Народу собралось множество.

Огромный воздушный шар надули необычайно упрощенно. Зажгли мокрую солому, от нее поднялся теплый дым, этим дымом наполнили шар. Под шаром была трапеция, на которую сел Древницкий с парашютом. Когда шар достаточно надулся, его отпустили, и он устремился вверх. Наконец, шар перестал подниматься. Древницкий дернул кольцо и бросился с парашютом вниз. Парашют раскрылся, и Древницкий спустился на землю. Шар продолжал лететь. За ним на извозчике поехал организатор полетов, стал следить, где он сядет, чтобы во время взять, а то боялись, что его порежут. Зрелище это по тому времени было новое и необыкновенное.

В конце сезона дядя Ваня уехал, и чемпионат распался. Первиль выписал другой чемпионат, но дело было уже испорчено, и борьба сборов не делала. Во Владикавказ приехала украинская труппа Суходольского. Сборы у труппы были тоже плохие. Тогда Первиль решил пригласить их выступать в цирке. Программу составили так: в первом отделении цирковые номера, во втором — украинская труппа, в третьем — борьба. Сборы по-прежнему были слабые. Три сбора сделала пантомима «Тарас Бульба», поставленная силами цирка и украинской труппы. Играли ее и на манеже, и на сцене, выстроенной для украинцев».

Первиль решил цирк закрыть. Его затея ему обошлась в две тысячи рублей». В 1913 году Первиль вступил в соглашение с Медвевым, и они решили открыть новое дело – синематограф. Так появился кинотеатр “Гигант”. Пожалуй, это был самый роскошный кинотеатр. Посетителей встречал в фойе румынский оркестр под управлением известного скрипача Харкоти (по другим данным ежевечерне в фойе играл оркестр Терского казачьего восйка).

Внутреннее помещение «Гиганта» состояло из фойе и вестибюля, в партере было 441 место, в ложах – 25 мест, в амфитеатре – 75. Это был самый большой кинотеатр в городе. Программа показов “Гиганта” состояла в основном из мировых новинок, поставляемых фабрикой Ханжонкова. И, конечно, предприятие имело неплохой доход. Однако, самое замечательное описание кинотеатра “Гигант” мы встречаем в книге Варлена Стронгина и относится оно к 1918 году: «Плечом к плечу держались под штыками у красноармейцев Первиль и Медведев – бывшие владельцы шикарного кинотеатра с плюшевыми дорожками, хрустальными люстрами, высоченными трюмо и расписными стенами работы итальянских мастеров. В зале стояли красные бархатные кресла. Пока кинотеатр сохранял прежний вид, даже посещавшие его красноармейцы, пораженные его великолепием, гасили сигареты и смолкали, на чужие места не садились – это считалось позором”.

В том же 1918 году, Михаил Александрович Первиль скончался от свирепствовавшего в городе сыпного тифа. Семья его распалась. Супруга покинула Владикавказ и переехала жить к старшей дочери в Ленинград, где скончалась в 1940 году от старости. Сын Владимир ушел из дома в 20 лет, вскоре после смерти отца. Младшая дочь Первиля Александра переехала в Москву, где долгое время была артисткой Госэстрады.

Теперь история любви

В одном из больших и светлых дворов на молоканской слободке гуляла свадьба. 19-летние мальчик с девочкой, вернувшись с шумным эскортом с ЗАГСа, смущенно проходили к столу. Влюбленный – черноглазый и курносый и тонкая красавица с сапфировыми глазами присели. Гости пили и пели, смеялись и танцевали. Но все торжество, несмотря на удаль и молодость виновников, было чинным, как и подобает молоканской свадьбе прошлого века.

Бабушка невесты в скромном платье в мелкий цветочек и косынке нежного цвета разливала чай.

«Можно и мне чашечку», — окликнул ее пожилой мужчина.

Ольга Васильевна (урожденная Гончарова-Кулешова) обернулась. Ей было шестьдесят шесть. Гордая осанка, строгий, но такой участливый взгляд, изысканные манеры и доброта. Словно не было в ее жизни разорвавшей на части  ее семью революции. И будто не хоронила она отца, не пережившего того времени, когда удалые молодчики с хозяйским видом  ходили по его дому и забирали вещи, драгоценности, еду и одежду.

«Все берите, все, только лошадей оставьте», — повторял раз за разом ее папа в горячечном бреду, умирая спустя неделю после того, как от его родного поместья остались голые  стены. А потом была гибель мужа, война, голод, холодные вечера в нетопленной квартире в обнимку с маленькой дочкой. Новое замужество, долгое счастье, и новое вдовство да вечное ожидание сына, похоронку на которого так и не принесли. А сегодня перед ней, немного уставшей от жизни, но все еще невероятной красивой, стояла новая судьба.

Владимир Михайлович Первиль смотрел на нее, пил чай чашку за чашкой, и не мог заставить себя уйти. Когда-то он тоже был молодым, и ее тоже звали Ольгой. Он познакомился с ней в поезде. Просто подошел к красивой студентке и что-то спросил. На перрон они спускались, держась за руки.  Семейная жизнь была короткой. Молодая жена умерла от чахотки. Владимир работал, общался с людьми и не хотел новой любви. Но однажды он встретил ее. Красавица Елена Ганжа, которую он потом всю жизнь называл ласково «Елочка»  вошла в его жизнь и стала большой любовью. Они прожили  много лет вдвоем, и даже отсутствие детей не мешало им быть самой счастливой семьей на свете. Когда Лена умерла, он не мог понять, как жить дальше. Ходил на ее могилу, стоял там часами, приносил цветы, и никогда не верил, что любовь может прийти снова.

А сегодня он не может взять и уйти. Эта строгая, и уже совсем немолодая женщина была нужна ему, так нужна, что он боялся ее потерять.

Через несколько дней он снова  зашел во двор. Он ругал себя за глупость, за то, что покажется ей смешным, уверяя себя, что так не бывает, что любовь с первого взгляда это для тех, молодых, Виктора и Светланы, на свадьбе которых он увидел ее глаза.

«В шестьдесят шесть  лет не принято говорить о своих чувствах», — сказал он ей, зайдя во двор.

Он просил руки Ольги Васильевны у ее дочери и зятя. Сорокалетний Николай  возможную свадьбу любимой тещи воспринял как личное оскорбление, и весьма нетактично выразил свое недовольство.

«Что люди скажут?! — кричал мужчина, и даже куры прятались в своем добротном деревянном доме. — Все подумают, что я  мать за дверь выгнал, раз ей на старости лет приходится замуж выходить».

Владимир Михайлович не отступал. Он передавал  Ольге Васильевне букеты, приглашал на чай и заходил в гости, спокойно выдерживая недобрый взгляд Николая, снова и снова говорил о женитьбе.

Наконец, зять смирился, благословил тещу и пожилые люди поженились.

Внучка Ольги Васильевны, на свадьбе которой они познакомились, стала для Владимира Михайловича родным человеком. И когда у нее появился сынок,  Ольга с Владимиром пытались уговорить ее отдать им малыша насовсем, чем привели в ужас Светлану и ее молодого супруга. Но чтоб не обидеть прадеда они решили, что маленький Алексей будет каждый день приходить к нему в гости.  О том, что Владимир Михайлович Первиль им не родня, все со временем напрочь забыли.

Владимир часто рассказывал своим приобретенным на старость лет детям и внукам о своем отце, о его цирке, о кинотеатре. Он даже любил шутить: «Я сам родился на арене цирка. Должен был стать артистом. Но работаю простым бухгалтером».

Но это было весьма скромным определением. Простым назвать его было  сложно. Его бухгалтерские таланты, экономическое чутье, любовь  и уважение к цифрам знали и ценили многие. Министр финансов тех лет Тарас Габоевич Айларов был очень близок с Владимиром, и именно он пригласил его на судьбоносную свадьбу.

Много лет они были рядом. История любви двух пожилых людей, скромных, уважаемых  рассказывалась внукам, о ней знали соседи, и даже мамаши своим засидевшимся в девках дочкам говорили: «Найдешь еще свое счастье. Вон Ольга Васильевна в 66 лет замуж за какого человека вышла».

А Владимир Михайлович и правда был необыкновенным. Он дарил цветы своей жене, ее дочке и внучке, привозил редкие по тем временам подарки из столицы: парфюмерию, наборы шикарных конфет, изысканные сорта сыра и даже вещи для правнуков и правнучек.

В его уютном огороде росли хризантемы, гортензии и астры.

Большая семья любила собираться в гостях у Первиля, и тогда он готовил бараний бок. Он запекал его со специями, смешивал их, долго выбирая по цвету и аромату, а потом скрупулезно следил за качеством прожарки, вглядываясь в окошечко газовой печки.

Владимир Михайлович был из числа тех интеллигентов, в чьей подлинности не мог усомниться ни один из скептиков. Ольга Васильевна, сохранившая строгую красоту  до самых последних дней, стала для него не просто большой любовью, но и тем редким другом, с которым можно говорить, жить, дышать, мыслить и делить свою судьбу точно напополам.

В Москве жила сестра Владимира, дочь бывшего хозяина кинотеатра «Гигант» Шура Первиль. С первых дней войны она выступала на фронтах, будучи артисткой фронтовой концертной бригады Всесоюзного Концертного Объединения. Ей было тридцать с небольшим, когда в сентябре 1941 года она приняла решение выступать в частях армии.  Она пела песни на многих фронтах, имела ряд благодарностей от командования, и вплоть до  самой победы дарила солдатам свою музыку, за что и  была вполне заслуженно награждена медалью за боевые заслуги.

Владимир Михайлович обожал сестру, привозил со столицы плакаты и афиши с ее концертов, часто ездил к ней в гости и мечтал, что однажды сестренка приедет к нему в Осетию, в город, где когда-то жил их отец Михаил Первиль.

Родственные связи – это так легко. Это нити, вложенные в наши руки, которые мы можем разорвать, но бывает больно. Это струны, которые на самом деле обычные жилы, только вытянутые из наших снов, мыслей, слов и эмоций. Кровь заставляет тебя инстинктивно выделять своего из целой толпы, выхватывать родное лицо из всего мира и понимать, даже не глядя на фамилию, что именно это твое. Но бывает так, что чужой человек, пришедший в твою жизнь, когда там всего уже под завязку, становится родственником. Тем самым, о котором я написала чуть выше, с жилами, с нитями, с эмоциями и теплом. И я — неродная правнучка Владимира Михайловича Первиля, слушая рассказы моей мамы, той самой Светланы, на свадьбе которой они и познакомились с моей прабабушкой, считаю его настоящим дедом. И всем своим знакомым, отчаявшимся найти свое женское счастье, неизменно повторяю: «Не беспокойтесь. У вас еще есть время. Моя прабабушка вышла замуж в 66 лет».

• Владимир Михайлович Первиль
• Выбор редакции
• Дмитрий Альперов
• кинотеатр “Гигант”
• Михаил Александрович Первиль
• Рудольф Евгеньевич Славский
• Тарас Габоевич Айларов
• Филип Ремунда