Часть 1.

Полжизни назад профессия N.N. считалась престижной. 27 лет он занимался то индивидуальным пошивом обуви,  то ее реставрацией, то мелким ремонтом. Сегодня с 9 до 5 он сидит в кабинке с видом из окна на стоянку грузовых машин. В соседних кабинетах – парикмахерская (заметьте, не «салон красоты», в котором обслуживают «стилисты») и ремонт телевизоров – что тоже когда-то звучало гордо.

Соединяет все эти кабинки узкий коридор. Именно по нему надо пройти до крайнего кабинета, чтобы отдать распоротые сапожки на ремонт Мастеру.

Слово, которое N.N. чаще всего произносил, это «раньше». Раньше вообще все было не так.

N.N. отвечает на вопросы и штопает сапожок. На вопрос о том, чем занимается, отвечает:

— Упрощаю работу… Чтобы не была дорогой.

Попутно жалуется, что обувь не экологически чистая: полностью из синтетики. А раньше синтетическими были только нитки из капрона и шнурки.

В целом ремонт одной пары занимает от 15 минут, смотря сколько сохнет клей. Конечно, «служенье муз не терпит суеты, прекрасное должно быть величаво», но когда речь идет о китайском башмаке, то всякая лирика идет лесом.

Часть 2.                                                         

Чтобы выяснить наверняка, почему многие не хотят заниматься очень важной работой, мы отправились туда, где этой самой важной работе обучают. Профессиональное техническое училище, которое занимает некую ступень в списке «100 лучших образовательных учреждений», директор которого является заслуженным работником образования, в училище, которое не первый год подряд занимает призовые места в различных конкурсах, нам показали, в чем же причина сей нехватки кадров. В 10 часов утра, проходя по вычищенной от снега тропе в жуткий снегопад, понимаешь, что тропинку к училищу скоро опять заметет.

Училище состоит из двух корпусов. В первом теоретическая часть обучения и прогонка школьной программы. Другой корпус оснащен цехами, а цеха — оборудованием, словом, всем, чтобы помочь томимым духовной жаждой студентам постичь хитрости профессии.

— Ничего не заканчивал. Был учеником при объединении СевОсетинБытОбувь. Учился у мастера полгода. Получал ученическую зарплату – 20 рублей — в то время, пока мастер получал 200-260 рублей. После обучения сдал экзамен, присвоили разряд. Остался там работать… Где-то трудовая, там что-то написано,  – Мастер N.N.

Во дворе припаркованы новенькие, на солнце отливающие красным блеском грузовые машины, которые были закуплены для введения новой специальности в училище.

В этом году приняли 250 первокурсников. Теперь тут учатся  500 студентов. В целом училище может вместить до 1000 студентов. Руководство ПТУ не видит в сией неудачи ничего нелогичного или непредсказуемого, ссылаясь на то, что показатели этого года – это плоды тех лет, когда рождаемость в стране заметно упала. Пока разъясняли это, в дверь кабинета постучался провинившийся перед преподавателем студент, который на популярном диалекте осетинского языка давал «лæджы ныхас», обещая, что завтра обязательно будет на зачете.

— Раньше мало кто выдерживал больше 2 месяцев. Было трудно. Еще сложнее было туда устроиться.

 – А как же вы тогда попали? Экзамен?

– Ну как раньше на работу устраивались?

– Собеседование?

– Ну разве так устраивались на работу? По знакомству. По большому знакомству, — Мастер N.N.

В одном из мастерских второго корпуса мы встретили тех, кто следующие лет 60, если я правильно поняла, будет управлять дорожно-строительными машинами.

— Вот он — наш вожак стаи, – пользуются ребята минутой вольности слепой.  «Стая» (как они себя сами назвали) пристает к «вожаку» и, растягивая кофту, обнародует татуировку с тигровыми когтями. «Вожак» получает здесь уже вторую специальность. На вопрос, почему бы не ограничиться одной специальностью и не пойти получать высшее образование, отвечает: «Тут реальные пацаны». (Вопрос от редакции: а кто же тогда в университетах учится?)

— Раньше около трехсот – четырехсот  мастеров было в городе. Мы сидели в ларьках, раскинутых по всему городу. Сейчас мастеров на 70 % меньше. Все потому, что однажды ларьки попрятали во дворах домов. Их стало сложно искать. Многие закрылись, — Мастер N.N.

Идем дальше и попадаем на занятие. Тема лекции – агрегаты ТО. Понятия не имею, что такое ТО, но, судя по реквизиту, это как-то связано с моторами. Кто-то отвечает на вопросы лектора и отвечает верно. Делая выводы из того, что пока они изучают только теорию, можно предположить, что тут курс второй или даже первый: практика начинается с третьего курса.

Все стало ясно, а очищенную от снега тропинку не так давно снова замело.

— Раньше было больше работы. Пара обуви стоила, как зарплата советского рабочего – 120 рублей. Женские сапоги на пошиве – 70 рублей.  На рынки обувь привозили из Чехии, Англии, Австрии, меньше из Германии. Что у нас сегодня — Италию изготавливают в Китае, в лучшем случае в Турции, — Мастер N.N.

Часть 3.

Многим специальностям дают ультрамодные названия и обучают им в вузах. Например, повар превращается в технолога. На первых курсах его учат химии, биологии, а по окончании вуза обычный повар превращается в шеф-повара. Назовем это эволюцией вида профессии. А эволюция, как мы успели заметить за 4,5 миллиарда лет, всегда к лучшему. Но это так, к слову.

Теперь специальности, которые, как оказалось, требуют углубленных знаний и высшего образования, пользуются популярностью. Народ  поступает. И работу находят. То есть, как мне кажется, выпускники школ просто не хотят учиться в ПТУ.

— Раньше давали путевки в санаторий и за вредность молоко. Прям привозили к порогу. Вредного в работе много. Испарения ацетона, бензин, три вида клея, — Мастер N.N.

Вопрос о нехватке мастеров упирается не только в непрестижность профессии. Тут надо нырнуть глубоко, переполошив все подводные камни. Работа Мастера N.N. со временем теряет свою необходимость, и не прекратится это до тех пор, пока в Китае народ не займется чем-либо другим, кроме как всей страной что-то изготавливать и бесконтрольно импортировать все это в ближайшее зарубежье, то есть в Россию. Как вы знаете, в изготовлении современной обуви (как, впрочем, и во всем другом), китайцы не ювелиры. Продукция их, что называется, одноразовая. И если продукция в обще-, точнее, в глобальной доступности, то пешка бьет королей, и Китай уничтожает российских конкурентов.

– Смысла ремонтировать такую обувь нет. Обувь дешевая – ремонт дорогой. Ее проще выкинуть, — Мастер N.N.

В течение всего дня, проведенного в училище, я пыталась найти ответы на 2 вопроса:

1. Куда подевались мастера-ремесленники? Ответ: не всем этим специальностям выделили факультеты в университетах.

2. Есть ли смысл поступать в высшие учебные заведения, учитывая то, что министерство образования из кожи вон лезет, чтобы понизить университеты в чине, а в училище хотя бы плитку класть научат? И вот что я решила. В погоне за Студвесной и в ВУЗ поступить можно. Хотя мысль о том, что сама я буду иметь диплом, полученный в высшем учебном заведении, совсем меня не огорчает.

Не исключено, что совсем скоро искать сапожников, строителей и плиточников будут усерднее, чем Атлантиду под океаном.  И когда это случится, то для их популяризации эти специальности станут вводить в университеты (а это, как мы заметили, уже происходит). Со временем ВУЗы окончательно потеряют свой статус, и вот тогда сюда можно будет вставить злобный смех, который издает  чиновник из министерства образования. Но и это тоже так, к слову.

• Владикавказ
• молодежь
• образование
• общество
• Северная Осетия