Сослан Кулумбеков: «Искусство надо развивать, со спортом у нас все в порядке»

17.10.2014 Анна Кабисова

— Сослан, первый вопрос несколько дурацкий. Почему Вы решили сменить прическу?

— Я устал от волос. Я уже давно планировал подстричься. А в итоге все получилось спонтанно.

— В Осетии не жалуют длинные волосы, считают, что это не мужская прическа. Как у Вас было с этим?

— Я отпускал волосы еще в Осетии, и с этим у меня было все нормально. Не было каких-то инцидентов, может быть, потому что раньше я профессионально занимался спортом. Если бы кто-то на эту тему пошутил, это могло бы плохо закончиться.

— Занятия спортом не прошли даром.

— Да, занимался почти девять лет. Сперва футболом, потом борьбой.

— Это было желание родителей или самому было интересно?

— Нет, я сам.

— Параллельно Вы занимались музыкой?

— Нет, музыкой я начал заниматься еще в начальной школе, ходил на скрипку. Но поскольку проходить среди друзей с футляром от скрипки было сложновато, потому что надо мной все время подшучивали, я решил все бросить. Но три класса я походил. Как ниндзя. А так, в основном, я занимался спортом. У меня мама же заслуженный педагог Южной Осетии, она преподает в музыкальной школе сольфеджио, музыкальную литературу. Отец очень хорошо играл на гитаре, имел абсолютный слух.

— Вам повезло вырасти в музыкальной творческой атмосфере.

— Мама с папой рано разошлись. Отец уехал, а к маме я ходил на уроки сольфеджио, слушал много хорошей музыки. Поэтому, наверно, можно сказать, и так. С детства я полюбил музыку и, наверно, до конца так и будет.

— А когда пришел момент определяться с творческой профессией, родители не настаивали на какой-то иной сфере деятельности, более предсказуемой?

— Я собирался профессионально заниматься борьбой, но случилось так, что я получил травму — у меня опустилась правая почка и врачи запретили заниматься спортом. Тогда я плавно перешел в русло музыки. Точнее, вернулся к ней. Мне было уже почти 18 лет, когда я стал заниматься музыкой профессионально. Это было после поступления в Цхинвальский университет. Я учился там на заочном, а во Владикавказском училище искусств параллельно очно.

— Именно тогда и образовался коллектив «Acoustic magic»?

— Мы начинали как гитарный дуэт – со мной учился Армен Аванесян, он был барабанщиком и еще хорошо играл на гитаре. Потом к нам присоединился Джанлей Джиоев. Это был 1997 год. Мы работали во Владикавказе, выступали в самом модном тогда кафе «Дольче вита» и в «Саду-ресторане». Даже появились поклонники. И спустя какое-то время у нас родился план собрать деньги и уехать в Москву.

— Расскажите, как у вас все тут начиналось, с какими трудностями столкнулись?

— Честно говоря, трудностей не было, нам повезло, мы попали на такую волну, когда была популярна музыка в стиле «латинос», и в первую же неделю, как приехали в Москву, нашли одну работу, потом вторую, и пошло-поехало.

— А направление музыки у «Acoustic magic» сальса, фламенко и т.д. – это Ваше влияние?

— Изначально мы играли в стиле Gipsy Rumba как у Gipsy Kings, самбы, Bossa Nova, а сальса, ча-ча-ча — это уже потом в Москве, потому что мы работали в клубе «Панчо Вилья» – тогда еще он был на старом Арбате, там играли кубинцы, я послушал их музыку, она мне понравилась и мы постепенно стали внедрять ее в свою музыку.

— Какое соотношение занимают в вашем творчестве музыка иностранная, русская и осетинская?

— В клубах только испаноязычная. Это на концертах в Осетии я могу спеть авторские песни на осетинском.

— А хочется больше петь свои песни?

— Да, но чтобы петь авторские песни, надо иметь ротацию на радио, ТВ, чтобы это было кому-нибудь нужно, и сложилась своя публика именно у этого авторского репертуара. У нас все это есть в планах, но затягивается, потому что мы все делаем своими силами без всяких спонсоров.

— А что касается состава, он менялся?

— Да, поменялся практически полностью. Сейчас работаем трио. У нас вообще квартет, но клавишник уехал в турне по миру на корабле из Нью-Йорка.

— Почему вас с собой не взял?

— Я бы, честно говоря, не согласился. Нужно очень много играть, но при этом платят неоправданно маленькую зарплату.

— А то, что увидите мир?

— Да нет, мне это не нужно. Мне достаточно того, что я здесь делаю.

— А Москва не давит?

— Нет, я нахожу общий язык со всеми, мне везет – меня окружают творческие люди, воспитанные и интеллигентные.

— А какие любимые места в Москве?

— Люблю по Патриаршим прудам погулять, по старому Арбату (я там жил долгое время), на Поклонной горе.

— А у Вас не бывает такого, что взгляду не хватает гор?

— Мне не хватает моря. Я родился в Цхинвале, а лето всегда проводил в деревне. У меня никогда не было желания лезть в горы. Я не боюсь высоты, но у меня нет такой тяги, как у многих – в горы, в горы. Я наверно больше люблю тропики. Море, пальмы – вот это мое, там, где тепло. Мой каждый приезд в деревню я заболевал, ведь ночью там очень холодно, а еще эти убийственные комары, «зззз», они постоянно кусали, у меня первая положительная группа крови, самая для них любимая. Я постоянно страдал от этого.

— Вы были в Южной Осетии в августе 2008 года?

— Мы были с группой там в июне. Дали концерт, а на 6 августа у нас были куплены билеты, мы должны были дать еще один концерт. Но нам позвонили и сказали, что начались обстрелы и надо перенести дату концерта. А там такое началось… Мой отец поехал туда из Воронежа, звонил из Джавы и говорил, что если я собираюсь приехать, то дальше Джавы меня не пустят.

— Расскажите, как в действительности относятся друг к другу осетины и грузины. Период с войны 90-х годов и 2008 годом получилось уживаться друг с другом или все равно были стычки?

— Были моменты, когда жили мирно, но эти терки начались же не вчера. Это все идет еще с царских времен, и притом тогда царская Россия очень сильно поддерживала грузинских князей, они даже направляли свой воинский контингент на борьбу с южно- осетинскими повстанцами, которых возглавлял Бега Кочиев… Тогда все было с точностью наоборот – Россия поддерживала грузин. Были моменты, когда царица Тамара была замужем за осетином, и много осетин воевало на стороне грузин, складывались теплые отношения.

— А сейчас у вас есть заранее негативное отношение к грузинам?

— Нет. У меня барабанщик – грузин, мы вместе работаем. Нас с детства пичкают этим патриотизмом, религиозностью. Это не сплачивает, а наоборот разъединяет. В последнее время я смотрю много роликов с Жаком Фреско, в частности его проект «Венера». Мне это очень близко. Он все доступно объясняет, как большие боссы правят всем, как они навязывают миру эту игру. На самом деле, все очень плачевно в мире.

— Я много раз слышала мнение и впервые от самого Кустурицы, что в Южной Осетии люди мягче, благороднее, интеллигентнее, и даже природа другая, как вы думаете, есть в этом доля правды?

— Есть. Это не потому, что я из Южной Осетии. Даже мой басист кубинец, который один раз был в Цхинвале, а два раза мы ездили в Северную Осетию, постоянно спрашивает меня, а когда мы еще в Цхинвал поедем? Ему очень понравилось, как нас встречала публика, когда мы играли, как во время исполнения реагировали на каждую ноту, как потом после этого подходили. Он же кубинец, они тоже такие открытые, с горящими глазами. Ему понравились люди, их отношение. Кстати, я сам, когда после Цхинвала приехал учиться во Владикавказ, четко ощутил на себе, что, оказывается, мы разделяемся. Было очень много концертов, где мне говорили, вот споешь на иронском диалекте, мы тебя позовем, а если на кударском, то нет.

— Как вы думаете, что нужно делать, чтобы таких ситуаций не было?

— Это отсутствие культуры. Мне Джанлей рассказывал, что люди ломятся на концерты с музыкой, где два аккорда, примитивный текст и самое смешное, что певец поет «под плюс» и во время концерта кричит оператору «голос добавьте, голос добавьте».

— А может публика такая, потому что дают такую музыку?

— Нет. Сейчас время интернета, и каждый может найти свою музыку, а не ту, что предлагают массам. Я даже как-то делал такой эксперимент. Мы жили на БАМе, и как-то к нам в гости пришло много ребят. Тогда только на горизонте появился Дидюля. Я спросил ребят, что вам больше нравится и включил Дедюлю, а потом Пако де Люсия, и все закричали: «Выключи это Г, поставь Дедюлю». Все 25 человек! Это они про гения гитары сказали, что это отстой, а Дедюля, который играет одну ноту и прыгает на сцене как шарик, для них хорошо.

— Если бы у вас появилась власть и много денег, что бы вы сделали для своей республики?

— Я бы открыл музыкальную школу с нормальными инструментами, и каждый год устраивал бы там детские конкурсы с хорошими призами для скрипачей, пианистов и гитаристов. Искусство надо развивать, со спортом у нас все в порядке.

— Не могу не спросить про проект «Голос», что Вам дало участие в этом проекте, помимо известности. Новые знания?

— В первое время появилось больше работы, и сейчас есть какой-то отклик — приглашают на разные мероприятия. Что касается знаний, то это больше полученный опыт, знакомства со многими талантливыми ребятами, а в плане того, что я вырос как музыкант… я же не в «Беркли» поехал учиться в Америку, к тому же там никто ничему не учил. Это было просто забавно.

— А вы не хотели продолжить обучение, получить высшее музыкальное образование?

— Мы, когда приехали в Москву, сразу пошли прослушиваться в «Гнесинку». Я попал на гитарное отделение к Мкртичу Арташесовичу Суджяняну, а на вокальное к Владимиру Христофоровичу Хачатурову. По итогам прослушивания меня сразу брали в институт. Я так и планировал, но не получилось. По ночам мы работали, а сил вставать утром и ехать учиться уже не оставалось. Но в мире есть много примеров известных гитаристов, которые ничего не заканчивали. Самая главная учеба – это игра на сцене, хорошая музыка и стремление самому развиваться.

— У Вас есть страх перед публикой?

— Да, в пределах разумного есть. Но обычно у всех складывается обо мне такое впечатление, что мне выход на сцену легко дается. Даже редакторы с Первого канала говорили, «ты выходишь так, будто сцена у тебя дома», — я вообще не нервничал. Может, это просто уже опыт наработанный, я стараюсь спеть так, чтобы мне самому понравилось, было приятно слушать. Я все слышу, каждую свою ошибочку.

— Зная все свои плюсы и минусы, как Вы считаете, есть к чему стремиться?

— Конечно, чем больше я играю, тем больше понимаю, что я ничего не знаю. Многие музыканты так и говорят, которые чего-то стоят, такие как Джон Маклафлин (известный британский гитарист-виртуоз, играющий в стиле джаз-фьюжн – Ред.), например. Он говорил: «Я все время как ученик». Раздражает, когда музыканта спрашивают, что ты играешь, он отвечает – все. Это смешно. В музыке очень много граней, много направлений. Все играть невозможно, можно только едва охватить. Для меня, например, самый разносторонний гитарист — это Джон Маклафлин. Пако де Лусиа величайший гитарист, но он узконаправленный.

— Как и где Вы учили испанский язык?

— Сам выучил уже здесь в Москве благодаря песням. Начал петь еще в Осетии на испанском, а приехал сюда, начал учить язык, и стал понимать, о чем я пел в Осетии.

— Разочаровались или очаровались?

— Есть кубинская песня «Эль куатро де тула». Я раньше думал, что эта песня о любви, а оказалось, что это песня о том, как девушка перед тем, как ложиться спать, не потушила свечу, и у нее в квартире случился пожар и к ней едут пожарные.

— Вас часто спрашивают, что означает Ваше имя?

— Нечасто, но спрашивают. Я отвечаю им, что это древнее имя из Нартского эпоса. Мне, кстати, как-то один индус, сказал, что у них имя Сослан переводится как «спаситель от ада».

— Какой набор представлений об Осетии обычно бывает у ваших новых знакомых?

— Мне часто предлагают выпить, и когда я отказываюсь, они говорят, а ты что мусульманин? Очень часто. Если не пьешь, значит, мусульманин.

— Я прочитала в одном интервью, что Вы недавно крестились, можете рассказать об этом?

— После того, как умер мой отец, мне приснился сон, в котором он меня спрашивал: «Ты крестился?» Я пришел к Батюшке (настоятель Храма Рождества Пресвятой Богородицы на Кулишках отец Георгий (Бестаев) — Ред.) и рассказал ему об этом. Он сказал, что мне надо креститься. Я Батюшке объяснил, что у меня есть много вопросов. Например, я не считаю, что Иисус был сыном божиим и что он воскрешал мертвых и ходил по воде. Это все-таки глубокая традиционная еврейская история, и чтобы хорошо понимать ее, надо знать, как жили в то время иудеи. Не зря ведь к Иисусу обращаются «Равву», «Раввуни». Потому что он был раввином. Я крестился, да, потому что Батюшка — он такой фанатик. Он верит в то, что делает. У меня такие люди всегда вызывали большое уважение. Я покрестился и даже прихожу туда, но сказать, что я стал христианином… Однажды Жак Фреско (Производственный инженер, промышленный дизайнер и футуролог, проживающий во Флориде. Директор и основатель проекта «Венера». Получил всемирную известность благодаря фильму «Дух времени: Приложение» — Ред.) ответил журналистам, что тот Бог, в которого он верит, никакого отношения Богу, к которому ходят и молятся, не имеет.

— А Батюшка ответил на Ваши вопросы?

— Он сказал, ты крестись и все придет. Я крестился, и ничего не пришло. Вопросы остались. И, притом, на данный момент РПЦ настолько себя дискредитировала, что иногда… Я захожу в храмы и вижу, что некоторые не Богу служат, а это просто бизнесмены. Это очень заметно. Притом, я такой человек, что я очень сильно чувствую, когда люди душой что-то делают, а когда — нет. Нашего Батюшку можно уважать только за то, что он свято верит в то, что делает. И неважно, заблуждается он или нет. Даже монахи между собой говорят про своих коллег: вот он настоящий верующий, а тот не очень. Это говорит о том, что и среди них есть неверующие.

Вот тоже факт. Как-то в Америке сделали в Академии наук опрос – кто верит в Бога, а кто не верит. Всего четыре процента из тех, кто занимается наукой, сказали, что они верующие. Из народа около 70 процентов верят. Это доказывает нам, что чем меньше человек образован, тем он больше верит в бога.

— Да, но есть же много примеров ученых, которые хоть под конец, но приходили к тому, что наука доказывает существование бога.

— Нет такого. Это миф. У меня, кстати, в «фэйсбуке» есть ролик, где нобелевские лауреаты и ученые, о которых говорят, что они верующие, сами рассказывают, что их цитаты выдернули из контекста. Тот же Энштейн, когда говорил о боге, говорил о некоем литературном персонаже. Вот многие даже не задумываются вот о чем. За сколько дней бог создал Землю?

— За семь

— За семь дней создал, если был день, значит была и ночь, то есть никто не задумался, что земля уже крутилась. Люди читают и не понимают очень многого.

— Но, может быть, это проблема переводов –с идиша на греческий с греческого на латынь и т. Д.

— Язык математики не требует перевода. Математик написал формулу и где бы его ни прочли, все поймут. Поэтому есть католики, протестанты – один говорит, нет, Иисус имел ввиду вот это, а другой говорит, нет, он имел ввиду вот то, а в чистых науках нет этого спора.

— Кто для вас в таком случае бог музыки?

— Природа, наверно.