Светапредставление

Когда в редакции gradus.pro появилась Светлана Анохина, я подумала: вот это настоящий журналист. Сработали детские представления об этой профессии. Через пять минут общения с гостьей чувствуешь себя так, как если бы знал ее давным-давно. Рассказчица она – зашибись! Другое слово просто не подойдет под описание того, какое впечатление она производит. Если считать, что все великое и замечательное происходит в этом мире тогда, когда кто-то заскучал, то это о Светлане.

Ну что, жила-была журналистка Светлана Анохина, вынуждена была писать скучные статьи в свою газету. Мне почему-то сразу вспомнились слова из детской книги о приключениях  мумми троллей, в чьих газетах сообщалось: «Муравьиный лев забрался в муравейник, есть жертвы!» О том периоде творческого застоя и о том, как родился проект «Был такой город» лучше самой Светланы никто не расскажет. От себя хочу добавить лишь то, что печь самые вкусные пироги в мире, бороться лучше всех и дирижировать миром – это весомые составляющие, но не единственные, характеризующие наших жителей. Когда мы поймем, что Владикавказ – наш город, а не только АМС, тогда произойдут приятные метаморфозы, как у Светланы с Махачкалой.

— «Жизнь моя не задалась, и я душевно заболел», как говорит один мой приятель, — начала Светлана, которую явно забавляло то, что ей приходится самой давать интервью.

Ну, что.  Я —  журналист, работала я себе, работала: то корреспондентом, то редактором отдела «Культура», и мне стало скучно. Сколько можно в конце концов? Стало скучно постоянно писать о каких-то местечковых выставках, концертах… Не было уровня, не было ощущения потока. В художественном  процессе есть мейнстрим, есть правые, левые, есть маргиналии, но у нас в Махачкале — яркие, но единичные явления, и это угнетало.

— Иными словами, вы описывали редкие провинциальные события в области культуры…

Ну да, год из года этим заниматься… в конце концов тебя это разъедает и ты начинаешь нервничать от этой шаблонной жизни. И это существование уже не дает возможности удивиться тебе самой. А хотелось удивляться. Ну и в какой-то момент возникла мысль. Берешь стандартное интервью у человека, а  для того, чтобы его разговорить – начинаешь с детства, босоногого голопопого детства.  Человек уже немного раскрепощается, ты уже как бы посвящен в его обстоятельства жизни, в то, что ему близко, и он уже доверительно с тобой разговаривает.

В конечное интервью эти куски, как правило,  не входили,  потому что у него (у интервью) была какая-то другая цель. Например, показать, что герой — конченый идиот и ничего не понимает в своей работе. Но сами эти «детские» куски — бесценны, они оказались наполнены таким светом, теплом, радостью и такими человеческими переживаниями, что просто слезами заливалась, вырезая. Ведь многие, особенно люди старшего возраста, были готовы рассказать о городе, в котором они жили и который я не знаю. В силу того, что их город уже закончился, когда я появилась. Вот эти мелкие подробности (старые названия улиц, площадей) оказались важными, и мы с моей подругой Полиной Санаевой (она тоже журналист) решили сделать проект о Махачкале, возродить старые названия…

Потом Полинка слиняла в Москву по своим личным обстоятельствам, а я  без нее будто осиротела и поняла, что вокруг меня кромешная Махачкала, просвета нет, и надо заниматься этим проектом самостоятельно. Тут еще сработало и то, что я в этом городе родилась, прожила большую часть своей жизни, но так и не сумела его полюбить.  Это был трудный момент принуждения себя к любви, поиск какого-то механизма, чтобы город как-то для самой себя обогреть…

— Родной, но нелюбимый?

— Родной, но в силу обстоятельств. Если ты родился где-то в Изжупинске, где один покосившийся дом, а остальные все лачужки, это тоже твой родной край, и его трудно полюбить. Но нужно прилагать усилия. Так и с Махачкалой. Я стала искать, как бы мне его обжить для самой себя.

Вот приезжаешь ты в чужой город, снимаешь квартиру, совершенно чужую, в которой жили до тебя 250 тысяч человек, и там нет ничего, что тебя бы грело. И ты покупаешь какую-то салфеточку или какую-то дурацкую безделушку, ставишь на стол и обживаешь это пространство. С той же целью люди, только сев в поезд, начинают разворачивать какие-то промасленные кульки и судорожно есть, чтобы в этом новом и чужом пространстве проделать что-то привычное, обыденное, человеческое.

Так что, образно говоря, я развернула свои «кульки», повытаскивала мятые помидорки, домашние пирожки, соль в спичечной коробке, вареную куру… И принялась жевать, оглядываясь – потеплело ли вокруг, стал ли мой город милее и симпатичнее? Но не одна жевала,  что я – изверг,  что ли? А сажала перед собой человека.

Сначала его надо отловить, да такого, который  умеет и любит поговорить, много чего помнит.  Поначалу идет сложновато. А потом человек увлекается, и ты видишь — прямо на твоих глазах рождается чудо. Он вспоминает то, что  давным давно уже забыл, отложил куда-то в стенной шкаф на верх памяти. Дети и внуки его не слушают, потому что он им уже осточертел, они все эти истории знают и просто кивают головой. Когда он раскрывает рот, родные думают:  да-да-да, ну когда же ты уже заткнешься?  А он давно готов рассказать, но было некому выслушивать с благодарностью, уточняя.

И тут приходит кто-то вроде меня… И спрашивает то, что обычно считают не важным. Как звали вот эту буфетчицу, а какие песни горланили на лавочке, а морды друг другу бить куда ходили? Эти вопросы не придут в голову внукам и детям. Просто в силу того, что им некогда, у них, может быть, голубцы подгорают. И вот эти вот воспоминания вместе с фотографиями из семейного альбома со свидетельствами о рождении и другими старинными документами надо было зафиксировать. Все сканировалось, складывалось в папку, и раз в месяц или в два в местной нашей газете выходили материалы, по два интервью на разворот с кучей фотографий.

По мере работы стало понятно, что хаотично двигаться нельзя, что есть разные районы в городе, что каждый из них чем-то характерен, и надо давать эту его окраску, потому что людям необходима маркировка. У нас есть хулиганские районы, и, конечно, они живут совершенно по-другому, не так как центровые, а есть и номенклатурные дома, в которых судьбы людей сложились так страшно и причудливо, что о них надо бы писать отдельные книги, например, как «Дом на Набережной» Трифонова.

Мы старались увидеть, вспомнить и прикоснуться ко всему. Уже когда готовилась книжка, я случайно прочла в соцсетях, что в 1944 году кумыков из 3х дагестанских сел выселили в Чечню. И вдруг я поняла, что это событие произошло в моем городе, сёла же рядом, они уже давно часть города, и на него город никак не откликнулся, т.е. были рыдания, были проклятия, людей отрывали от их домов, а для человека сельской ментальности разрыв с селом – это рана, которую невозможно залечить. Вот представьте, в Дагестане людей в качестве наказания раньше выселяли из села, и это было страшно. А тут целых три села переселили, и город не шелохнулся. И тогда я побежала, нашла человека, который мог что-то сказать, вспомнить, пусть даже по рассказам родителей. Чтобы хоть так внести ясность в это все.

— Почему город не шелохнулся, они не видели того, что происходит?

— Между селом и городом разница культур колоссальная. И граница всегда проходила. Я у мамы спрашивала, она коренная горожанка, и тогда уже достаточно  взрослой была – нет, не помнит. Или не знала даже.  И в массовом сознании это не сохранилось. Я и написала о безразличии города к селу. Чтобы наши запомнили. Это их тоже касается. Это не только кумыков проблема и трех сел, это была проблема и беда города, который ее просто не принял. Он всегда был развернут лицом к морю, а эти села на горе за спиной. И там ужасно интересные вещи вскрываются, когда начинаешь плотно работать.

Вот тебе вдруг говорят —  а тут корейцы жили. Общиной, в центре города, фактически, на горке, где стоит маяк, они там поселились, бедные. Как только им  было разрешено заниматься хозяйством (по-моему, после смерти Сталина пришли какие-то послабления), так  деловитые хозяйственные корейцы побежали сеять свои рис, лук и проч. И как они вписывались в город – ужасно интересно.

Отдельно жили армяне своей общиной, евреи, персы, это все осталось в топонимике. Этими нитями занимаются краеведы. А я – журналист, мне всегда интересен человек, мне интересно, кому он бил морду, где он первый раз занимался любовью, где он был счастлив, что у него были за соседи. Меня интересует история, нарастающая вокруг человека и то, как она вписывается в историю самого города. Топографическая привязка нужна, чтобы я могла представить, что под этой ивой кривой он первый раз целовался, на этом булыжнике, который до сих пор торчит, он разбил колено, и у него есть шрам.

У нас, по сравнению с Владикавказом, архитектура находится на таком уровне, что обнять и плакать. Ее нет. Осталась пара домов, которыми мы бесконечно дорожим.

Если у вас есть на что показывать, то я тычу пальцем в какую-нибудь махачкалинскую дыру, подъезд, подвал и рассказываю, что здесь жила Манька-рыбачка, легендарная личность 40-50 годов, которая сначала была просто  женою рыбака. А потом муж потерял ногу и не мог работать совершенно, целыми днями просиживал в подвальчике, который когда-то назывался «Жена, не ругай пьяного мужа», а она на его лодке ходила в море, а, возвращаясь, забирала мужа, клала, как тряпочку на плечо, потому что она была здоровенная такая баба и тащила домой. И я знаю, этот подвал, это место, куда она заходила, и мне это бесконечно дорого.

Ну и вообще, про свой город узнаешь много удивительного. Мне он всегда казался дырой, из которой надо вырваться. Но когда я разговариваю с людьми, я понимаю, что не совсем права, так как многих этот город спас и согрел в прямом смысле слова.

Все важные вещи в жизни делаются из любви – либо потому что у тебя она есть, либо потому что тебе ее недостаточно. А потребность испытывать любовь – это одна из базовых человеческих потребностей. Именно самому ее испытывать нужно, та, что на тебя направлена, слабо греет.  А тут получилось, что этот проект обогревает не только меня, а еще и кучу людей.

Книжка наша вышла в конце февраля прошлого года, и она тут же пошла-пошла-пошла, ее покупают в пяти-десяти экземплярах, чтобы разослать родным, особенно тем, кто за рубежом. У них же дикая ностальгия, обостренная тем, что не видят, во что сейчас Махачкала превратилась, идеализируют ее в своих воспоминаниях, и книжка работает как раз на эту идеализацию, потому что там фотки все до начала 90-х. Над ней рыдают.

Распад союза порушил многие связи, время разбросало людей в разные стороны, многие оказались в ситуации душевной изоляции. И тут протягиваются ниточки из детства, они тебе возвращают память.

Зарема Дадаева, наш куратор, директор музея истории Махачкалы назвала наш проект пунктом обмена воспоминаниями, то есть он заставляет работать память, возвращает тебе родство. А то, что на фотографиях мелькают твои родные бабушка и дедушка – это же вообще удивительно! Я, работая над проектом, нашла фотографию вообще изумительную, где по главной площади на демонстрации идет  оркестр моего деда, и идет он – клевый такой, в плаще. Я и не знала о ней! А тут из чужого архива она прямо в мои руки упала. И таких историй валом. Люди даже находили потерянную родню.

image-02-05-14-08-55

Та самая фотография с дедушкой Светланы

— «Жди меня»? Вам интересны даже городские сумасшедшие, истории о первых красавицах города и влюбленных в них бандитах?

— Конечно! Вот есть смешная история об одноногом Гаджишке, который в ресторане пригласил на танец пышнотелую залетную блондинку. Все тогда про него сказали: «Гаджишка бросает вызов двуногим!»  И что вы думаете, звонит мне однажды какой-то тип и орет в трубку: «Это я, тот самый Гаджишка! Вы про меня написали!!!». В три часа ночи звонит! Ему это было необходимо, чтоб прямо сейчас, ему некогда было ждать до утра!!! Если о тебе рассказывают историю, значит, ты вписан в историю города.

— А еще…

— Одна из моих любимых историй –  про удава. Мы же собираем не только реальные истории, мы даем простор человеческой памяти, записываем и слухи, и байки, потому что в этом тоже вырисовывается характер города, его ментальность. Важны и легенды города тоже. У вас город богаче в этом смысле, а у нас не к чему привязываться, поэтому махачкалинцы выдумали удава.

Что такое Махачкала? Вот здесь у нас горы, вот тут у нас море, между ними – город, а за горой еще есть лощина. Там Талги.

И вот прошел слух, что в этих Талги засел удав, который сбежал из зоопарка в Баку. Он перебежал, похитил девушку, прижал к дереву, свернулся вокруг нее кольцами и замер. В общем, в середине стоит девушка, вокруг нее кольцом лежит удав, вокруг удава кольцом стоят красноармейцы, которые на штыках передают удаву куски хлеба, которыми удав кормит девушку…

— Романтично…

История невероятная совершенно, причем, чем длиньше удав, тем лучше. И вот представьте, туда ринулась огромная толпа людей: начальство на машинах, пацаны на великах…это были 40-е годы, короче, народ туда повалил, с какими-то парализованными бабушками в креслах, с младенцами на руках… Шла целая колонна, которая наткнулась, в свою очередь, на другую колонну – возвращающихся назад и разочарованных людей, не нашедших ни девушку, ни удава. И вот тут моя любимая часть.

Но махачкалинцы не были бы махачкалинцами, если бы они повернули! И эта вся колонна перла и перла, надеясь увидеть хоть кусочек удава. Вот в этом и вся ментальность города – страсть к зрелищам, готовность через овраги и буераки идти, чтобы увидеть то, что потрясет. Для меня это очень показательная история. Если бы я была мэром, я бы сделала памятник этому удаву в какой-нибудь скале, чтобы его тело видно было кусочками. Потому что я знаю своих горожан, которым сколько метров удава не предложи – им будет мало! А если будут видны кусочки – заиграет их воображение.

У нас ни один человек не назван по регалиям, кем бы он ни был. Мы пишем только род занятий, никаких упоминаний о чинах, должностях, орденах.  Нам не интересны профессиональные заслуги профессора. Нам интересен он как горожанин, интересно, как он принес ведро картошки бабушке и стукнул в глаз ее дедушке. А люди этого не понимают.  Я прихожу и прошу — расскажите мне про улицу, про курицу, которая бегала по этой улице и вас доставала. И мне говорят, а что я скажу, да кто я такой? И тут я начинаю материться, да как же так? Вы столько лет прожили  в этом городе, вы наполняли его своим смехом, страхом, своей радостью, своими слезами, своей страстью, своей первой любовью, рассказами, вы создаете его  лицо, его характер, вы дышите и создаете, тем самым,  своеобразный купол, который вас и нас всех согревает – и так мало себя цените!  В общем, кричу, веду себя безобразно. Но это все от обиды. Нас как-то дико воспитали, привили нам извращенную точку зрения на все, в том числе и на нашу жизнь. Типа, достойный только тот, на кого куча бед свалилась, а он молодец, выжил! Или не выжил, а геройски погиб. А простая, милая, тихая человеческая жизнь без подвигов стала будто не нужна и не важна. Вот! Это еще одно – мы поэтизируем обыденную, будничную прекрасную человеческую жизнь. И преподносим ее нашим героям – нате. Радуйтесь! Это – ВЫ!

Когда материала собралось много, мы решили сделать книжку.  Мы сделали ее сами, Зарема Дадаева сидела рядом со мной несколько дней и прикидывала, куда и какую фотку ставить. Стас Дидковский делал макет и верстку бесплатно. Танюха Калишук возилась с фотографиями и «вытаскивала» совсем убитые, где нельзя было разобрать – человек это или дерево – тоже бесплатно. А сколько еще нам людей помогало…  В общем, когда сделали – отнесли в наше издательство «Эпоха». И она вышла. Я уже и не верила, что выйдет, просто обалдела, когда в первый раз взяла в руки. Обалдела и начала рыдать прямо там. От усталости, от того, что счастлива, еще потому что тут же началась рефлексия – а ведь можно было сделать лучше!

Ну а потом, очень скоро, нам захотелось, чтобы у каждого города (я не беру мегаполисы, там своя песня) был такой проект и появилась такая книга. Чтоб их было много, чтобы появилась целая серия книг о нашем недавнем прошлом, чтобы всем городам вернули их память. Так что мы продолжаем заниматься Махачкалой, а еще взялись за соседний Дербент и продолжаем тормошить всех «соседей», предлагая им помощь и поддержку.

От gradus. pro: Светлана приехала к нам для того, чтобы ее идею поддержали и владикавказцы. Журналистка предлагает совершенно бесплатно воспользоваться форматом ее книги, помочь с оформлением, поделиться опытом, итд. Мы уже начали печатать у себя на сайте такие статьи, которыми пока занимается только Алина Акоефф. Будем рады любому сотрудничеству в сборе интересных материалов, фактов, слухов, легенд и фотографий о старом Владикавказе и его жителях.

СТАТЬИ
12.03.2024

Торговая сеть запустила новую акцию

26.11.2023

Все, что вы хотели знать о мерах соцподдержки мам

16.11.2023

Торговая сеть запустила предновогоднюю акцию

17.10.2023

Нового министра ВД по Северной Осетии Демьяна Лаптева представили личному составу ведомства

16.10.2023

Во Владикавказе проведут рейд по незаконным нестационарным торговым объектам

13.09.2023

В Северной Осетии появился ВкусВилл

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: