Тамерлан Тадтаев: Бесконечная война

Богатая традиция русской военной прозы подпитывалась нескончаемыми войнами – воевали юнкер Толстой и поручик Лермонтов, комбат Гайдар и комиссар Фадеев, после Великой Отечественной появилась так называемая «лейтенантская проза»… Прошли десятилетия, Россия воевать так и не перестала, а вот достойных книг о последних военных конфликтах – раз, два и обчелся.

sud

Книги переживших чеченскую войну солдат в основном представляют собой искреннее, но неумелое желание рассказать «как было». Немногие действительно хорошие книги об этой войне выходят крохотными тиражами, а вместо них на полки книжных магазинов почему-то выставляют антинаучную фантастику вроде «Асана» Маканина. Но это в России, а на Западе все еще смешнее: там под видом «книги о чеченской войне» стал бестселлером опус осевшего в Италии приднестровского гастарбайтера, на полном серьез втирающего наивным европейцам, что он родом из племени «сибирских урок» (!), сосланных в 30-е годы в Бендеры (!). Говорят, что по этой книжонке собираются и кино снимать – уже вышел фильм по его первой книге, повествующей о кодексе чести «урок». Так что все печально у нас с современной военной прозой.

На этом грустном фоне литературного безрыбья Осетия вновь отличилась «лица необщим выраженьем». Среди сражавшихся за свободу Южной Осетии нашелся человек, который смог не только правдиво, но и талантливо рассказать о постигшей его народ трагедии. Тамерлан Тадтаев начал писать в 40 лет, когда, спустя несколько лет после первой осетино-грузинской войны, не нашел общего языка с новой властью молодого, раздираемого криминалом и коррупцией государства и лишился работы в Цхинвале. С тех пор его рассказы не раз печатали в журнале «Дарьял», есть публикации и в федеральных изданиях, и литературные премии. Вышло несколько сборников рассказов, но, к сожалению, мизерным тиражом. Все же, надеюсь, читателям «Градус.про» удастся найти книги Тадтаева в книжных магазинах Владикавказа, хотя бы сборник «Полиэтиленовый город», раз уж его тираж составил 5 000 экземпляров.

Хочется сразу предупредить – героев своих рассказов, пусть даже они являются настоящими героями войны, Тамерлан описывает, ни в коем случае не идеализируя, используя нарочито сниженный язык и в подробностях упоминая их слабости – как будто боится, что иначе эти живые фигуры забронзовеют и он уже не сможет вспомнить родных лиц. Например, рассказывая о легендарном командире Парпате, в одноименном рассказе Тадтаев рисует своего героя так: «Стоит поджарый, в камуфляжных штанах и бордовой футболке, невысокий гранатометчик. Ребята расступились и, застыв, смотрят на миндальное дерево, одиноко стоящее на склоне горы справа от трассы. Как долго он целится. Я зажмурился. Опять промажет. Грянул выстрел, двенадцатый по счету, кажется, а может, тринадцатый… Зря старается Парпат, все равно лучше Сереги из этой бандуры никто не стреляет». Да, это не лубочный «батяня-комбат». И при этом, размышляет протагонист, если бы Парпат «предложил мне идти на БМП с одной лишь гранатой, клянусь, пошел бы». Патриоты, защищающие свой народ, жертвуют своими жизнями ради Родины, однако подчеркнуто лишены героических черт. Не только военные, но и обычные подростки, хулиганы и гопники вдруг встали с оружием в руках, порой добывая это оружие совершенно негероическим образом – например, в реальной жизни автор, чтобы купить винтовку, взял деньги, отложенные отцом на строительство дома. В рассказе «Андрейка» протагонист утащил из дома казан, чтобы сделать мину, за что ему влетело от матери. Зато благодаря этому мирному предмету кухонной утвари был взорван автобус с грузинскими милиционерами. Так же негероически они покуривают анашу, чтобы снять напряжение между боями. Современный вариант «наркомовских ста грамм» — пара-тройка таблеток феназепама, а кто-то выбрал и вариант потяжелее. А как еще справляться с крахом привычного образа жизни, с ежедневным страхом смерти, с необходимостью убивать? «Нет, не такой я представлял войну в самом начале. Думал, что прославлю себя в жарком бою. А на деле собачий холод, нехватка патронов и еще много того, о чем даже говорить не хочется – настолько все подло и мерзко. И один только Бог знает, когда все это закончится» («Отступник»).

Кроме того, еще одно отличие прозы Тамерлана Тадтаева от повестей о Великой Отечественной – это разрывающее душу героя ощущение предательства. Если враги советского солдата – иноземные захватчики, то для юго-осетинских ополченцев стократ больнее то, что врагами оказались соседи, с кем они ходили в одну школу, с кем дружили, с кем сходились в детских драках. Война пришла не просто в родной дом – война пришла от практически родных людей: «Дикой и нелепой казалась мысль, что меня могут убить на родной улице. Мальчишкой я мечтал о войне; грезил о подвигах, как и все мои ровесники. Жалел, что фашистов разгромили до нас и не с кем воевать. Почему же я не радуюсь теперь? Ведь моя мечта сбылась! Вот тебе война; воюй, сколько душе угодно! Ишь, как бьется сердце. Но не от восторга, нет. Ведь мы воюем не с немцами, а с нашими соседями-грузинами, которыми я так восхищался. Я даже хотел жениться на грузинке…, чтобы детишки наши приобщились к великому грузинскому искусству; научились бы читать в подлиннике «Витязя в тигровой шкуре» Руставели, а также зачитывались бы Чавчавадзе. Оценили бы по достоинству Тбилиси; особенно его дряхлую часть, которая вдохновляла художников… Бог ты мой, как же я ошибался!… «Осетины – пришельцы и пусть убираются с нашей земли!!! – так кричали «патриоты» Грузии. – Негрузины не имеют права иметь больше одного ребенка!»… Мне наплевали в душу. Растоптали мои чувства. Моя бескорыстная любовь к грузинам превратилась в святую ненависть к ним» («Блондинка»). Но, при всей ненависти к оккупантам, сердце героя разрывается от печали при виде гибели одноклассника («Друг детства»). Предательство олицетворяют и мародеры, которые рады пограбить в период беззакония. А еще есть предатели другого рода – политики, те, кто после войны присвоит себе лавры и начнет «осваивать бюджет», отодвинув воевавших на второй план: «Мы воюем и рискуем в любой момент отправиться к праотцам. А эти, что прячутся в подвалах и сбежали из города, переждут войну и выживут. А когда все закончится, они нагрянут обратно…» («Принцесса»).

Особенностью прозы Тадтаева можно назвать периодические «флэшбеки» — при виде знакомых улиц, разрушенных войной, героя захлестывают воспоминания о мирной жизни, о детстве, или же, наоборот, о первых днях войны. Этой творческой манере он не изменил и после того, как рассказы в духе раннего Селина, с полными черного юмора хлесткими метафорами («Ты поздно раскинул мозгами в чужом саду незнакомого тебе народа», обращается герой к врагу, которому только что прострелил голову), сменились на несколько более гуманистические произведения, где чувствуется усилившаяся усталость от бесконечной войны. Заслуживают внимания и его «Стихи из мобильника», которые он начал писать, уже будучи признан как прозаик:

«Моя жизнь – чередование войн,

даже в перерывах между ними

я воюю – и воевать буду –

с самим собой».

Делать прогнозы о дальнейшей судьбе писателя – дело нечестное: сами знаете, как работают предсказатели – умрет или ишак, или султан. Но в случае с Тамерланом Тадтаевым я позволю себе предположить, что и спустя годы его рассказы будут иметь для наших потомков не только документальную, но и художественную ценность.

В качестве саундтрека на этот раз – вдохновляющая «Ирæттæ, Размæ!». Песня была написана Вадимом «Бужуком» Харебовым (экс-«Бонвæрон») в 90-е и посвящена защитникам Цхинвала, а в 2011 году она была записана в новой аранжировке для сборника осетинского рока «ИРОН РОК-2».

 

СТАТЬИ
12.03.2024

Торговая сеть запустила новую акцию

26.11.2023

Все, что вы хотели знать о мерах соцподдержки мам

16.11.2023

Торговая сеть запустила предновогоднюю акцию

17.10.2023

Нового министра ВД по Северной Осетии Демьяна Лаптева представили личному составу ведомства

16.10.2023

Во Владикавказе проведут рейд по незаконным нестационарным торговым объектам

13.09.2023

В Северной Осетии появился ВкусВилл

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: