В Ирафском районе в ДТП с участием микроавтобуса с туристами и грузовика пострадали три человека
Более 600 семей в Северной Осетии получают ежемесячную выплату из средств материнского капитала
В 2024 году при выходе на работу родители продолжат получать пособия по уходу за ребенком до 1,5 лет
«Ростелеком» приготовил 4 миллиона подарков
Преимущества услуг доставки цветов в Ростове
Тамерлан Тадтаев: Бесконечная война
Богатая традиция русской военной прозы подпитывалась нескончаемыми войнами – воевали юнкер Толстой и поручик Лермонтов, комбат Гайдар и комиссар Фадеев, после Великой Отечественной появилась так называемая «лейтенантская проза»… Прошли десятилетия, Россия воевать так и не перестала, а вот достойных книг о последних военных конфликтах – раз, два и обчелся.
Книги переживших чеченскую войну солдат в основном представляют собой искреннее, но неумелое желание рассказать «как было». Немногие действительно хорошие книги об этой войне выходят крохотными тиражами, а вместо них на полки книжных магазинов почему-то выставляют антинаучную фантастику вроде «Асана» Маканина. Но это в России, а на Западе все еще смешнее: там под видом «книги о чеченской войне» стал бестселлером опус осевшего в Италии приднестровского гастарбайтера, на полном серьез втирающего наивным европейцам, что он родом из племени «сибирских урок» (!), сосланных в 30-е годы в Бендеры (!). Говорят, что по этой книжонке собираются и кино снимать – уже вышел фильм по его первой книге, повествующей о кодексе чести «урок». Так что все печально у нас с современной военной прозой.
На этом грустном фоне литературного безрыбья Осетия вновь отличилась «лица необщим выраженьем». Среди сражавшихся за свободу Южной Осетии нашелся человек, который смог не только правдиво, но и талантливо рассказать о постигшей его народ трагедии. Тамерлан Тадтаев начал писать в 40 лет, когда, спустя несколько лет после первой осетино-грузинской войны, не нашел общего языка с новой властью молодого, раздираемого криминалом и коррупцией государства и лишился работы в Цхинвале. С тех пор его рассказы не раз печатали в журнале «Дарьял», есть публикации и в федеральных изданиях, и литературные премии. Вышло несколько сборников рассказов, но, к сожалению, мизерным тиражом. Все же, надеюсь, читателям «Градус.про» удастся найти книги Тадтаева в книжных магазинах Владикавказа, хотя бы сборник «Полиэтиленовый город», раз уж его тираж составил 5 000 экземпляров.
Хочется сразу предупредить – героев своих рассказов, пусть даже они являются настоящими героями войны, Тамерлан описывает, ни в коем случае не идеализируя, используя нарочито сниженный язык и в подробностях упоминая их слабости – как будто боится, что иначе эти живые фигуры забронзовеют и он уже не сможет вспомнить родных лиц. Например, рассказывая о легендарном командире Парпате, в одноименном рассказе Тадтаев рисует своего героя так: «Стоит поджарый, в камуфляжных штанах и бордовой футболке, невысокий гранатометчик. Ребята расступились и, застыв, смотрят на миндальное дерево, одиноко стоящее на склоне горы справа от трассы. Как долго он целится. Я зажмурился. Опять промажет. Грянул выстрел, двенадцатый по счету, кажется, а может, тринадцатый… Зря старается Парпат, все равно лучше Сереги из этой бандуры никто не стреляет». Да, это не лубочный «батяня-комбат». И при этом, размышляет протагонист, если бы Парпат «предложил мне идти на БМП с одной лишь гранатой, клянусь, пошел бы». Патриоты, защищающие свой народ, жертвуют своими жизнями ради Родины, однако подчеркнуто лишены героических черт. Не только военные, но и обычные подростки, хулиганы и гопники вдруг встали с оружием в руках, порой добывая это оружие совершенно негероическим образом – например, в реальной жизни автор, чтобы купить винтовку, взял деньги, отложенные отцом на строительство дома. В рассказе «Андрейка» протагонист утащил из дома казан, чтобы сделать мину, за что ему влетело от матери. Зато благодаря этому мирному предмету кухонной утвари был взорван автобус с грузинскими милиционерами. Так же негероически они покуривают анашу, чтобы снять напряжение между боями. Современный вариант «наркомовских ста грамм» — пара-тройка таблеток феназепама, а кто-то выбрал и вариант потяжелее. А как еще справляться с крахом привычного образа жизни, с ежедневным страхом смерти, с необходимостью убивать? «Нет, не такой я представлял войну в самом начале. Думал, что прославлю себя в жарком бою. А на деле собачий холод, нехватка патронов и еще много того, о чем даже говорить не хочется – настолько все подло и мерзко. И один только Бог знает, когда все это закончится» («Отступник»).
Кроме того, еще одно отличие прозы Тамерлана Тадтаева от повестей о Великой Отечественной – это разрывающее душу героя ощущение предательства. Если враги советского солдата – иноземные захватчики, то для юго-осетинских ополченцев стократ больнее то, что врагами оказались соседи, с кем они ходили в одну школу, с кем дружили, с кем сходились в детских драках. Война пришла не просто в родной дом – война пришла от практически родных людей: «Дикой и нелепой казалась мысль, что меня могут убить на родной улице. Мальчишкой я мечтал о войне; грезил о подвигах, как и все мои ровесники. Жалел, что фашистов разгромили до нас и не с кем воевать. Почему же я не радуюсь теперь? Ведь моя мечта сбылась! Вот тебе война; воюй, сколько душе угодно! Ишь, как бьется сердце. Но не от восторга, нет. Ведь мы воюем не с немцами, а с нашими соседями-грузинами, которыми я так восхищался. Я даже хотел жениться на грузинке…, чтобы детишки наши приобщились к великому грузинскому искусству; научились бы читать в подлиннике «Витязя в тигровой шкуре» Руставели, а также зачитывались бы Чавчавадзе. Оценили бы по достоинству Тбилиси; особенно его дряхлую часть, которая вдохновляла художников… Бог ты мой, как же я ошибался!… «Осетины – пришельцы и пусть убираются с нашей земли!!! – так кричали «патриоты» Грузии. – Негрузины не имеют права иметь больше одного ребенка!»… Мне наплевали в душу. Растоптали мои чувства. Моя бескорыстная любовь к грузинам превратилась в святую ненависть к ним» («Блондинка»). Но, при всей ненависти к оккупантам, сердце героя разрывается от печали при виде гибели одноклассника («Друг детства»). Предательство олицетворяют и мародеры, которые рады пограбить в период беззакония. А еще есть предатели другого рода – политики, те, кто после войны присвоит себе лавры и начнет «осваивать бюджет», отодвинув воевавших на второй план: «Мы воюем и рискуем в любой момент отправиться к праотцам. А эти, что прячутся в подвалах и сбежали из города, переждут войну и выживут. А когда все закончится, они нагрянут обратно…» («Принцесса»).
Особенностью прозы Тадтаева можно назвать периодические «флэшбеки» — при виде знакомых улиц, разрушенных войной, героя захлестывают воспоминания о мирной жизни, о детстве, или же, наоборот, о первых днях войны. Этой творческой манере он не изменил и после того, как рассказы в духе раннего Селина, с полными черного юмора хлесткими метафорами («Ты поздно раскинул мозгами в чужом саду незнакомого тебе народа», обращается герой к врагу, которому только что прострелил голову), сменились на несколько более гуманистические произведения, где чувствуется усилившаяся усталость от бесконечной войны. Заслуживают внимания и его «Стихи из мобильника», которые он начал писать, уже будучи признан как прозаик:
«Моя жизнь – чередование войн,
даже в перерывах между ними
я воюю – и воевать буду –
с самим собой».
Делать прогнозы о дальнейшей судьбе писателя – дело нечестное: сами знаете, как работают предсказатели – умрет или ишак, или султан. Но в случае с Тамерланом Тадтаевым я позволю себе предположить, что и спустя годы его рассказы будут иметь для наших потомков не только документальную, но и художественную ценность.
В качестве саундтрека на этот раз – вдохновляющая «Ирæттæ, Размæ!». Песня была написана Вадимом «Бужуком» Харебовым (экс-«Бонвæрон») в 90-е и посвящена защитникам Цхинвала, а в 2011 году она была записана в новой аранжировке для сборника осетинского рока «ИРОН РОК-2».
Нового министра ВД по Северной Осетии Демьяна Лаптева представили личному составу ведомства
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: