Известный американский психолог утверждает, что на вопрос «Кто ты?» только один процент населения планеты отвечает, называя свое имя и фамилию, подавляющее большинство людей включают себя в группы, составленные по самым разным принципам: национальному, профессиональному, гендерному и так далее. Мы попытаемся вписать в некоторые творческие группы молодого осетинского автора Тамерлана Тадтаева.

Первая группа — современные осетинские авторы, пишущие на русском языке.

Никто не станет отрицать необходимости принимать меры, направленные на сохранение национальных культур, поэтому для исследователей современного искусства жизненно важно иметь представление о том, что происходит в национальных литературах в настоящее время. Ответа требуют вопросы и о том, какие направления сегодня влияют на традиционные литературы; может ли национальный художник отвлечься от четкой иерархии ценностей, существующей в древних культурах, которые он представляет; что именно востребует из мировой копилки искусства национальная литература… Но все эти вопросы остаются, к сожалению, за гранью интересов искусствоведов.

На поверхности в разговоре о текущем литературном процессе, и это вполне объективно, господство постмодернизма. О термине можно спорить, не все искусствоведы считают его удачным, однако он, во-первых, широко и охотно употребляется специалистами, во-вторых, адекватно отражает ситуацию в современной литературе. Хаос, разнонаправленность, полифония – это и есть постмодернизм, не направление даже, а общее состояние литературы. Распространение постмодернизма не остановить, возможно, это и не нужно, потому что российский постмодерн отличается от американского и европейского прежде всего тем, что он остается консервативным в области смыслов и содержания. При этом он охотно заимствует и успешно использует формальные новшества. Русские авторы сохраняют МОРАЛЬНЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ. Для осетинских русскоязычных писателей это характерно еще в большей степени. Ни один из них не нарушил традиционную духовную вертикаль, не покусился на иерархию ценностей. Эксперименты в области формы многочисленны, приемы, которые затрагивают мировоззренческие аспекты художественных текстов, используются авторами АККУРАТНО, они не носят всеобъемлющего характера.

Все сказанное позволяет воспользоваться термином «постмодернизм» в разговоре о текущем литературном процессе в Республике Северная Осетия-Алания. Этот термин с озвученными выше оговорками вполне применим в данном конкретном случае, только разные авторы отклоняются в отличные друг от друга сферы: в эстетическую, языковую, романтическую, интеллектуально-философскую. Т.Тадтаев занимает нишу, которую можно назвать натуралистической.

Вторая группа — писатели, которых интересует тема войны.

Война – основной объект художественного исследования Т. Тадтаева на сегодняшний день.

О войне, как показывает история литературы, можно писать очень по-разному: Л. Толстой предпочитал панорамный, эпичный взгляд; Д. Давыдов изображал войну скорее романтично; лейтенантская проза советской эпохи склонялась к камерности в описании военных событий.

В изображении войны Т. Тадтаев следует за традицией, порожденной Виктором Некрасовым, автором нашумевшей в свое время повести «В окопах Сталинграда». Вполне резонно называть эту традицию репортажной, документальной (Т.Тадтаева роднит с прозаиком Некрасовым еще и зашкаливающий уровень желания быть абсолютно честным).

Третья группа — российские авторы, которые пишут о кавказских войнах последних десятилетий. Эта группа крайне невелика. И единственным кавказцем в ней является Татдаев, что очень ценно.

Конечно, нельзя не упомянуть Захара Прилепина с его повестью «Санькя» и Владимира Маканина с «Асаном».

На фоне этих двух произведений особенно отчетливо вырисовываются индивидуальные особенности прозы Т. Тадтаева, хотя прошло очень мало времени после войны, о которой он повествует (и Прилепин, и Маканин пишут о Чечне).

Осмысление чеченских событий, несомненно, лучше всего удалось В. Маканину: он придал объем и глубину своей повести, включив в нее рассуждения русского офицера о древнем горском идоле Асане, который прославился тем, что хочет крови. И который, якобы, был создан кавказскими воинственными народами в противовес страху перед Александром Македонским, покорившим предков современных северо-кавказских жителей и внушившим ужас перед именем, от которого Маканин ведет происхождение имени идола (Александр — Ассандр — Асанд — Асан). Этот ужас пронизал несколько поколений горцев. Асан нужен был для победы над страхом.

Военная проза Т.Тадтаева выполняет две важнейшие функции: личную и общественную. Личная связана с необходимостью автора высказаться об ошеломительной войне, участником которой он был вынужден стать, и которая явно повлияла на его дальнейшую человеческую и творческую биографию. Татдаев прокричал свою боль, проорал свою беду, выплеснул то, что накопилось в душе за дни войны. Общественная же функция базируется на актуальности темы, на необходимости сделать все возможное для фиксации особенностей войны в Южной Осетии в памяти народа, чем, собственно, и должна заниматься, помимо прочего, национальная литература.

За-быть. За бытием. Без памяти нет бытия. Тадтаев создает эту память.

В качестве примера можно привести такую метафору. Представим себе часы с боем. Когда человек дремлет, то, проснувшись, может начать счет не с реального старта боя механизма, а с того количества ударов, которое он фиксирует сознательно, уже полностью проснувшись. Но Тадтаев позволяет нам эти до-сознательные удары тоже учесть, чтобы время было «сосчитано» верно. И это важно для осетинского народа, потому что только с осетинской стороны может быть зафиксирована война в Южной Осетии. Грузины о ней писать не станут. Для них она проиграна, а потому позорна.

Все сказанное позволяет говорить о том, что Т. Тадтаев вполне логично вписывается еще в одну группу, еще в один ряд, прямо скажем, очень почетный. Это ряд авторов, чья героическая биография не может быть отделена от их творчества, чье наследие невозможно изучать в отрыве от фактов реальной жизни этих людей. Они спаяны абсолютно, неразделимо, навсегда. Это и Александр Радищев, и Николай Островский, и десятки представителей так называемой «лейтенантской прозы», лично участвовавших в боях Великой отечественной войны.

«Я» у Т. Тадтаева – поколенческая категория. Он не вычленяет себя из среды тех, с кем рядом воевал, с кем прошел через страшные испытания. Это позволяет ему от лица поколения говорить правдивые, горькие и искренние слова: «Выть хочется, когда смотришь на то, что происходит вокруг. Нация тает на глазах. Так нам и надо, потомкам аланов… арийцам – светловолосым бестиям».

Некоторые критики предъявляют претензии к прозе Тамерлана, возможно, обоснованные, но когда люди теряют рассудок от боли и ярости, красота отбрасывается прочь вместе с оторванными частями тел соседей, друзей, братьев, сестер, родителей и детей… И это жуткое ощущение Тадтаев смог передать читателям только потому, что на своей шкуре понял, как выглядит и что делает с человеком война.

К сожалению, мы так и не научились ценить таланты и их носителей. Пусть судьба Тамерлана Тадтаева сложится иначе. Пусть он не попадет в группу авторов, не понятых и не оцененных своим народом. Пусть станет исключением.

gradus.pro: цитата к заголовку взята из произведения Т. Тадтаева «Тигр» — сборник «Стихи из мобильника»

• литература о войне
• Тамерлан Тадтаев
• Южная Осетия