1 апреля в Театре юного зрителя состоялась премьера спектакля по пьесе Михаила Булгакова «Иван Васильевич меняет профессию».

Что-то тянет помемуарить чуть-чуть. Я провела студенческие, а потом аспирантские годы в Москве. И очень дружила с юношей, который учился в ГИТИСе на режиссерском факультете и был буквально болен театром и кино. Он очень рано погиб, хотя и успел сняться в эпизодах у Сергея Соловьева и поставить что-то со своими однокурсниками. Звали его Илья Народовой, но речь не о нем, а о том, как он всю нашу дружную группу таскал по театральным тусовкам. Я тогда смотрела практически все. Вот времена были! Студенты – народ безбашенный, и мы проникали в театры самыми разными способами: через служебный вход, по пять-семь человек на одну контрамарку, путем убеждения билетеров, что нам это позарез необходимо в профессиональных целях… Однажды через окно куда-то залезли… Лишь бы посмотреть хоть одним глазочком.

И вот я помню, что самыми любимыми для всех театралов, для профессионалов и любителей, для участников мероприятий и для их пассивно-активных наблюдателей были вечера, которые я бы объединила в жанр «ДЛЯ СВОИХ». Некоторые называют такие театральные тусовки капустниками, но это не совсем верно: были юбилеи актеров и режиссеров; были премьеры, в которых создатели сомневались в силу того, что тогда многое запрещали; были такие пробные спектакли начинающих гениев и так далее. То, что случилось 1 апреля в стенах кукольного театра «Саби», – это абсолютное счастье для меня. В том числе и потому, что это было «для своих». Художественный руководитель театра позволил себе выйти к зрителям и попросить быть строгими; в зале было много актеров и сотрудников разных театральных коллективов республики, преданных зрителей; в финале спектакля Андрея Кокоева «короновали» и усадили на трон Ивана Васильевича Грозного… И даже денег за билеты с нас не взяли. И когда мы в очередной раз подошли к художественному руководителю и попросили, чтобы нам разрешили хоть в какой-то театральный фонд внести по небольшой сумме, он вздохнул и грустно так сказал: «Дамы, пройдите в зал…»

Почему бывает так здорово, когда «для своих»? Потому что спектакль – уникальное создание, он умирает в тот же вечер, когда и рождается. И каждый раз это происходит вновь и вновь. Поднимается занавес, и все начинается с нуля; опускается занавес, и все остается только в памяти, в ощущении… А у артистов может быть разное настроение, могут быть неприятности или приятности, может элементарно болеть голова, может не устраивать отражение в зеркале, да мало ли что… А когда «для своих», то как-то расслабленно, открыто, смело, не очень страшно, поэтому бывает куражисто и особенно ярко. И потом эти ощущения запоминаются, и спектакль, как правило, живет долгой жизнью, если он хорошо прозвучал «для своих». На уровне рефлексов, видимо, остается вкус радости и счастья, полученных во время выступления для тех, кто не осудит. Премьера – это всегда авантюра, поэтому боязно. А тут страх как бы изъят из гаммы актерских и режиссерских переживаний. Очень правильный ход, по-моему.

Что дает жанр «для своих» зрителям? Почему он понадобился нашему детскому театру? А это очень и очень важный вопрос! Театр, видимо, решил, что пора переходить на новый уровень, и свою попытку поставить взрослый театральный текст захотел проверить на тех, кто поймет и подскажет, что не так, если что-то не так.

И еще одна мемуарная вставочка. Недавно телевизионщики попросили меня сказать пару слов на камеру ко Дню театра. Я не люблю «светиться», но уж очень уговаривали. И я стала про себя выстраивать какую-то внятную речь о современных театрах Осетии. И поймала себя на том, что о «Саби» буду говорить после признанных мэтров: Русского театра имени Вахтангова, Осетинского театра, Музыкального театра, Дигорского театра. Интервью не состоялось, чему я рада, но сегодня я бы с «Саби» начала, потому что премьера спектакля по знаменитой пьесе М.Булгакова (редко кто знает, что это Булгаков написал) «Иван Васильевич меняет профессию», известная нам по гениальному фильму Гайдая, — это прорыв. Это не шаг еще, наверное, но я назвала бы это эффектом поднятой для шага ноги. Уверенно поднятой, с пониманием того, куда теперь идти, и что там, в этом «куда», можно встретить.

Подумала сейчас, что за короткое время посмотрела три комедии.

В Русском театре – «Зануда» (я подробно написала об этом чудесном спектакле пару недель назад).

В Осетинском – «Жена по контракту»… Не понимаю, зачем выбирать сценарии, которые не соответствуют… Даже не знаю, как сформулировать, потому что ЭТО ничему не соответствует, ЭТО ниже каких бы то ни было соответствий. Еще же найти надо было такой текст! Постараться пришлось! И какой смысл захламлять репертуар откровенными однодневками? Для чего? Чтобы растрачивать огромный потенциал актеров, которых мне было просто жаль, честное слово? Там были такие великолепные актерские работы! Но они утонули в некачественном сценарии с концами. Все ушло под воду. В никуда.

И вот «Иван Васильевич…»

Самая главная опасность, подстерегавшая режиссера, — повторить всем знакомый, растасканный на цитаты, практически «замусоленный» (в хорошем смысле этого слова) фильм. Но этого не произошло, что само по себе великолепно. Режиссер – Казбек Джелиев. Он смог как-то найти штучки, шуточки, вставочки, которые не повторяли Гайдая, но были уникально смешны и уместны. Например, казацкая песня «Маруся, раз-два-три…», которая проходит лейтмотивом через весь спектакль. И это органично до чертиков. И никто не скажет, почему. Просто так сложилось. Уместно, пожалуй, вспомнить слова Михаила Чехова: «Пусть вместо нас играют силы, выше нас стоящие». Видимо, что-то такое включилось в действие. Что-то, выше нас стоящее.

Теперь об актерах. В их работе есть что-то алхимическое, и я не знаю и не узнаю никогда, как они превращают неблагородные вещества в золото. Но игра тех, кто участвовал в спектакле «Саби», отличалась не скрываемой симпатией к персонажам, которых они азартно и со вкусом представляли; острыми, уместно утрированными словесными перепалками и даже скандальчиками; выразительной, раскованной пластикой.

Очень понравился Хетаг Дарчиев (Жорж Милославский). Он был остроумен, обаятелен, пластически – просто чума.

Ацамаз Васильев «показал» гения. И внешне, и внутренне. Отрешенного, увлеченного, погруженного, ничего вокруг не замечающего, потом вдруг приходящего в себя и удивляющегося тому, что случилось. Обаятельного, что уж стесняться. Гении – они такие.

Вадим Дзгоев играл Федьку. Крамарова, конечно, трудно переплюнуть, но режиссер поступил оригинально: Федька в спектакле – немой. Поэтому включаются какие-то другие рецепторы, вызывающие у зрителя симпатию к герою. Очень эффективно это сработало.

Марат Дзгоев – Иван свет Васильевич. Хорош! Мог бы и не говорить, что царь. И без того видно. Осанка, грозно сведенные брови, корона – будто всю жизнь в ней ходил. И такие величественные жесты… Откуда они взялись вообще?

Замечательно сыграл Буншу Давид Хугаев. Я бы его выделила особо. Еврейские нотки были бесконечно уместны и смешны. И такая трогательная уверенность в своей правоте. И пьяного царя Давид тоже показал здорово. Обхохочешься.

Запомнился посол Швеции (Владимир Сланов). Такой получился хитрый и льстивый, с мелкими суетливыми движениями, не всегда естественными. Прямо видно, что врет, змей. Стильно! И как-то современно на фоне того, что происходит в Европе сейчас.

И Марина Хинчагова в двух ролях (жены Бунши и жены Ивана Грозного) – просто профи. Растет актриса! И вверх, и вглубь. Умничка.

Диана Хадарцева – Зина, жена гения. Ясно, что она играет плохую актрису с заученными, фальшивыми жестами и с предсказуемой банальной мимикой, но думаю, что это надо было бы не побояться усилить, чтобы уж наверняка. Но все равно классно сделана роль.

Массовка великолепна. На таком кураже ребята носились по сцене, вздыхали, пели, что просто дух захватывает. Помните, была такая песня о спорте, где был слова: «Хороши, черти». Вот именно эти слова мне понадобились для массовки.

О художниках у меня двойственное ощущение. Впечатлила машина времени, сделанная из старого пианино и велосипеда с одним колесом. Хороши костюмы, мебель… А вот оформление задника как-то совсем скучно. И двери, к которым постоянно обращаются актеры, никак не «организованы», абсолютно условны. Это нельзя определить терминами «хорошо» или «плохо», просто если условно, то условно до конца, а если отступления от условности есть, то и эту линию тоже стоило бы продолжить. Но это мелочи, придирки, ответ за запрос Андрея Кокоева, который хотел услышать замечания и предложения.

А главное вот что. «Саби» не только для детей, но теперь и для взрослых – абсолютно живой театр, построенный на постоянном выбивании кресла из-под попы, как и должно быть. Кресло может переставать быть опорой и от смеха, и от слез, главное, чтобы зритель почувствовал, что оно на какое-то время исчезает, рождая ощущение полета, перемещения из одной реальности, настоящей, в другую, созданную авторами спектакля.

И еще. Мэтрам театрального мира Осетии скоро придется расступиться и включить в свои плотные ряды серьезного соперника и друга – Театр юного зрителя под руководством Андрея Кокоева, который, по моим ощущениям, готов к новым свершениям. Включить на равных, а не с учетом детской специфики театра.

Так что, господа и дамы, пройдите, пожалуйста, в зал… Все только начинается.

• "Саби"
• Владикавказ
• Иван Васильевич меняет профессию
• Михаил Булгаков
• Северная Осетия