Я бы ни за что не осмелилась писать об Аскере Махмудове после его ухода, если бы меня не попросили.

Как ни странно, мы не были с ним знакомы в привычном формате: я его ни разу не видела живьем. Только в детстве. Как любой маленькой девочке, жившей в Орджоникидзе в ту пору, когда Аскер был в моде и не сходил с экранов телевизоров, мне казалось, что так должен выглядеть принц. А кто же из юных принцесс не мечтает о принце? И мама принесла мне как-то его фотографию, надписанную специально для меня.

Года три назад я случайно обнаружила эту фоточку в старых книгах и решила что-то об Аскере написать. Была уверена, что его нет в живых. Обзвонила всех, кого могла. Помогла мне тогда супруга Кима Суанова, которая переадресовала меня к Борису Бицоеву, близкому другу Аскера. И тут господин Махмудов сам мне позвонил и спросил: «С какой целью интересуетесь?» И весело так засмеялся.

И мы стали часто и подолгу болтать по телефону обо всем на свете, поздравлять друг друга с праздниками и днями рождения.

А потом умерла его любимая жена, мне хотелось его подбодрить, я попросила его написать воспоминания о тех людях, с которыми он пересекался в жизни. А это Иосиф Кобзон, Владимир Высоцкий, Люся (он так ее называл) Сенчина, Валерий Ободзинский, Муслим Магомаев и очень многие другие. Аскер как-то воспрял. Как потом выяснилось, у него многое давно было написано, просто никак не получалось это издать. И я немножко помогла. Вот и все, что меня с ним связывает. Мы даже не увиделись ни разу. Такая история.

Он говорил о людях только хорошее. Очень переживал, когда не стало Сенчиной. Рассказывал, что был при ней заведующим ее складом. Я спросила: «А что Вы охраняли?» А он засмеялся: «То, что я охранял, стоило половину Черного моря». И еще он сказал, что она была легкой, как бабочка. Он, кстати, вполне мог бы ходить по ток-шоу и рассказывать то, что никто не знает о кумирах того времени, но это не про Аскера. Такой деликатный! Всегда, неизменно.

Из современных певцов выделял Александра Маршала и называл его живописным человеком.

Он все время меня благодарил, не уставал, не переставал это делать. Он был раним до какого-то несовместимого с нашим временем уровня. Ничего акульего в нем не было абсолютно, он был таким нежным и изысканным, что если продолжать подводные сравнения, то напоминал прозрачную и невесомую экзотическую рыбку из самых теплых морей, случайно попавшую в акваторию Северного Ледовитого океана. Ему нечем было сопротивляться и бороться, кроме мягкости. Но многие восточные учения говорят, что мягкость может быть успешнее грубой силы. И в этом смысле Аскер – воин (именно так переводится его имя, что он любил повторять). Хотя какая защита, если он попал в это наше клыкастое пространство уже без сил и без ресурса.

Он все время говорил о жене, что тоже трогательно невероятно. Он не был приспособлен к этому миру, но сумел в нем прожить долгую и красивую жизнь. И всегда подчеркивал, что это случилось благодаря ей.

Наверное, он был инопланетянином с какой-то особенно благородной планеты. Может, с той, где выращивал свою розу Маленький Принц?

Я ни разу не слышала жалоб на здоровье, хотя последние годы он часто звонил из больницы. Аскер — человек, который всю жизнь мог умереть от царапины: как физической (у него была гемофилия), так и моральной.

Он всегда оставался артистом. На последних фотографиях, которые он мне прислал, на нем такая шапочка из каракуля, формой похожая на турецкий головной убор с кисточкой. На первой фотографии он с усами, на второй – без усов. Зафиксировал такие радикальные изменения во внешности и тут же похвастался. Так трогательно.

Он обижался на Ацамаза Макоева, которому отдал для аранжировки песню о Владикавказе. Обижался, а сказать открыто не мог: деликатность всегда оказывалась выше и больше его обиды. Он очень любил своих друзей: Бориса Бицоева, его супругу Ларису, Людмилу Харитоновну Цаллагову, которой всегда просил передать приветы, хотя я с ней лишь однажды случайно пересеклась.

Он был талантлив и раним. Это теперь уже не так часто встречающееся, но по-прежнему горькое, если не сказать, что губительное для носителя сочетание.

В последней смске от него написано: «Я счастлив! Пока…». Это было дня за два до реанимации…

Для меня общение с ним было похоже на прогулку вдоль моря, когда вечереет, когда прохладно и свежо именно настолько, чтобы было максимально комфортно. Странно, что я так скучаю по Аскеру. И хорошо, что не я одна…