Работа на «Свободе» позволяет какое-то время жить в Европе, ездить по её уникальным местам. Но если место выбрано особо интересное, то тут уж – пропал отпуск! Я беру фотокамеру и начинаю изучать местную жизнь, кое-как общаться с людьми. Затем заношу всё это в блокнот или ноутбук. Постепенно собираются путевые заметки. Таким образом, например, я провожу свои рабочие отгулы в австрийско-итальянских Альпах, в Тироле. Это место своей природой очень сильно напоминает мне Осетию. Не случайно, здесь много лет играл, а потом тренировал местный клуб Станислав Черчесов, поменявший равнинно-холмистый Дрезден на горный Инсбрук. В этих заметках я рассказал, при каких обстоятельствах полюбил Тироль. Ехал отдыхать, но, поняв где я, бросил отдых и сразу почувствовал себя в командировке (за свой счёт, правда).  Но не жалею.

 

На Brener autobahne (автотрасса, пронизывающая Германию, Австрию и Италию) я оказался, можно сказать, случайно. Несколько свободных зимних дней удалось заполнить поездкой к морю. Самым близким из тёплых морей от моего нынешнего дома оказалось Адриатическое. Соответственно, самым подходящим городом для такой прогулки можно считать Венецию. Интернет-карты помогли уточнить, что итальянский приморский город Триест ближе к Праге на двадцать километров, но в популярности он уступает Венеции в гораздо больших пропорциях. Несмотря на то, что навигатор в автомобиле рекомендовал в качестве «самого короткого» маршрут Прага — Зальцбруг — Лиенц — Венеция, я выбрал «самый быстрый» — Прага — Инсбрук — Верона — Венеция. «Быстрый» и более дорогой – почти весь маршрут надо преодолевать по платному автобану.

На юго-восточной окраине Инсбрука можно было, не выходя из отеля, через окно любоваться снежной грядой гор. Романтик сказал про окрестности Инсбрука — «Карвендельских вершин Божественный чертёж». Конечно, красиво. Но моё любопытство, как ни всматривался в этот чертёж, в восхищение не перерастало. Даже когда вышел из отеля и попробовал пешком приблизиться к белоснежной гряде. Я понимал почему. Мне посчастливилось вырасти на юго-восточной окраине Владикавказа, от которого до Главного Кавказского хребта не более 15 километров. Ледяные скалы Столовой горы, белоснежная шапка Казбека, примостившиеся к ним островерхие вершины — пики приветливо сверкали на солнышке с самого утра. Из домашнего окна открывался чудный вид на величественные горы, вдохновивший многих художников, включая автора эскиза папирос «Казбек». А теперь в моём окне Альпы.

Но сравнение было явно не в их пользу. Ничего хорошего для себя в «победе» владикавказского пейзажа я не видел. Проехать огромное расстояние, платя за дорожные виньетки, по-европейски недешевый бензин, потратив силы и время, чтобы убедиться, что родные кавказские горы живописнее, чем альпийские — это разновидность пирровой победы. Но должен сказать, что чувство превосходства родного над иноземным долго не продержалось. На сравнения я был обречён, и позже в них ощутимое преимущество всё больше завоевывали Альпы. Обращу внимание лишь на некоторые из них.

Безусловно, трасс, похожих на Brener autobahn, на Кавказе пока нет. У проектировщиков и строителей получилось уместить широкую и безопасную дорогу в самом центре просторного ущелья. Местами автобан, стоящий на высоких опорах, давал ощущения полёта над склонами. Полотно его постелили почти без трещин и латок. Перевал автомобиль пересек незаметно — для меня и для себя.

Рядом с автобаном змейкой вилась узкая бесплатная трасса-дублёр. Её проложили по старинке — на склонах ущелья. По ней добираются в основном жителей окрестных населённых пунктов. Свернуть на неё хотелось и мне — из любопытства. Но отпугнули заснеженный асфальт и встречное двухрядное движение. Путь из Инсбрука до Венеции длинной в 450 километров грозил затянуться на целый день. Вот в этом один из европейских плюсов — скорость и удобства можно купить (здесь 14 километров по автобану обходится в один евро).

Сравнения продолжали выстраиваться в моей голове. Уютные ресторанчики с магазинчиками, телефоны для вызова экстренных служб вдоль трассы. В одном месте над ней так низко прополз вагончик канатной дороги с глазеющими по сторонам людьми, что пропало даже чувство дорожного экстрима. Горнолыжники неслись вниз прямо около автобана. И ни одного полицейского! Только в районе итальянского Тренто я обогнал автобус с вооруженными людьми в форме. Судя по виду, их ничего не интересовало, кроме красивых горных пейзажей. На автобусе была надпись «Carabinieri».  На Кавказе вооружённых людей, в форме и без неё, гораздо больше.

Суровые заснеженные скалы австрийских Альп сменились южными пологими склонами на итальянской стороне. Александру Суворову и его армии, конечно, было сложнее преодолевать альпийские хребты, чем мне, мчащемуся на «Nissane Qashkai» по автобану. Знаменитая картина Сурикова в полной мере передаёт драматизм Швейцарского похода. Судя по обледенелым склонам, художник запечатлел русских воинов на северном, швейцарском участке Альп. Итальянские южные склоны теплее и мягче.

 

И тут на ум мне пришла очередная аналогия. Природный ландшафт по дороге Инсбрук — Верона напомнил тот, что наблюдаешь на трассе Владикавказ — Цхинвали. На северном участке — снег, суровые скалы, на южном, за перевалом — тёплые склоны и хвойные леса. Более того! Я вспомнил, что еду по историческому Тиролю. Этот регион в восточной части Альп ныне подразделяется на австрийский Тироль и итальянские автономии Южный Тироль и Тренто. Южные тирольцы до 60-х годов прошлого века боролись за свою независимость от Италии. Они хотели присоединиться к своим братьям, живущим за перевалом в Австрии. Так же, как чуть позже и южные осетины решили выйти из-под контроля Тбилиси, чтобы присоединиться к северным, живущим за перевалом в России. Похожими здесь оказались не только природа, но и судьбы народов. Тироль, как Осетия, был разделён горами на разные климатические условия и страны. Отношения между южными тирольцами и итальянцами в ещё недавние времена в целом походили на те, что наблюдаем сегодня между южными осетинами и грузинами. Аналогии заставили меня более внимательно смотреть по сторонам, ища красноречивые приметы современного Тироля, переболевшего более сорока лет назад тем же недугом, который сегодня охватил некоторые кавказские регионы.

В очередной раз жизнь преподнесла сюрприз, проложив мой путь через столь поучительный регион.

* * *

Немного новейшей истории. Южный Тироль отошёл от Австрии к Италии после первой мировой войны. Немецкоязычные тирольцы стали этническим меньшинством в южной европейской стране. Союз между Гитлером и  Муссолини перечеркнул все шансы на их возвращение в австрийский Тироль. После второй мировой войны Вена продолжала утверждать, что Рим притесняет южных тирольцев. Начиная с лета 1945 года немецкоязычные тирольцы нападали на итальянских солдат. Лидеры южных тирольцев пытались договориться в Инсбруке с сохранившимися остатками австрийских подразделений об организации вооруженного сопротивления на де-факто севере Италии. Летом 1946 года южные тирольцы устроили массовый саботаж. Забастовки и межэтнические волнения перерастали в вооружённые стычки. Был создан общественный Комитет освобождения Южного Тироля. В 1950-х годах в регионе звучали взрывы, в 1960-х террор стал обычным явлением. К счастью, он был направлен на промышленные объекты и не ставил своей целью уничтожение людей. Итальянские власти обвиняли Австрию в оказании помощи южным тирольцам. Вена не отрицала этот факт и её позиция, уверены историки, чуть было не привела к войне между двумя государствами.

Относительного спокойствия удалось достичь в 1969 году после договоренностей между Римом и Веной о расширении автономии южных тирольцев. Провинция получила реальную самостоятельность в составе региона Трентино – Альто-Адидже. Автономию возглавляет президент-тиролец. У него два зама — тиролец и итальянец. Парламент работает на двух языках — немецком и итальянском. Чиновники при устройстве на работу сдают экзамен на знание этих языков. Провинция имеет два название — немецкое Южный Тироль и итальянское Больцано-Боцен.

Но главная самостоятельность Южного Тироля заключается в экономической сфере — 85 % налогов остаются в казне автономии. Доходы здесь приносит туризм (регион посещают в среднем 5 млн человек в год) и гидроэлектростанции, питающие северо-восток Италии. Здесь самый низкий уровень безработицы в стране — 2 %, и самый высокий уровень жизни. Любопытный факт — президент автономии получает ежемесячную зарплату в размере 25 тысяч 620 евро, а вице-президент — 24 тысяч 360 евро, то есть больше, чем по отдельности президент США, Франции и канцлер Германии. Население такие зарплаты «слуг народа» не раздражают, поскольку оно имеет возможность тоже неплохо зарабатывать.

Южнотирольским опытом урегулирования межэтнического противостояния заинтересовались кавказские политики и эксперты. Здешними наработками, полагают многие из них, можно воспользоваться и при налаживании отношений между южными осетинами и грузинами. Южный Тироль – фактически независимая территория, учитывая её экономическую самостоятельность и формализм внутриевропейских границ. Права южнотирольской автономии в составе Италии и обычных грузинских регионов – несопоставимые понятия. Только на основании этого приходишь к заключению – не может в наше время Южная Осетия оставаться в составе Грузии. Даже потому, что эта страна не готова предоставить своим регионам столь широкую самостоятельность.

* * *

Что делать людям, чьих братьев, родителей и дедов удалось столкнуть в межэтнических конфликтах? Как им сегодня протягивать друг другу руки?  Трудно давать советы. Я лучше приведу два эпизода из своей альпийской поездки.

…На окраине Инсбрука забрёл в фермерский магазинчик. Видно было, что сюда местные жители приходят не только ради товара. Это уже как моцион — прогуляться за колбаской к чаю, и поговорить в магазинчике о житье-бытье со знакомыми людьми. Магазинчик находился в окружении аккуратных тирольских ферм. Худощавого продавца-тирольца покупатели знали хорошо. Познакомился с ним и я. Звали его Паулом. Он был чуть старше меня на вид — лет так ему было, очевидно, около 60-ти. Общее у нас нашлось быстро — плохой английский. На нём мы с удовольствием и приступили к общению. Я понял, что в этом магазинчике быстрые знакомства в порядке вещей.

Выгода от общения оказалась обоюдной. Во время беседы я купил у Паула чудные тирольские колбаски с соседних ферм, сыр. Продукты были недорогими, выглядели аппетитно. Паул спросил, откуда я приехал, где родился. Я рассказал про Кавказ, про красивые осетинские горы, сравнил их с Альпами, но сделал это, конечно же, максимально корректно. Паул много знал про Кавказ, про горы, которые там на самом деле больше и опаснее. Он рассказал про свою ферму, которая умещается в большом трехэтажном особняке. В его угловой части находится этот самый магазинчик. Половина дома жилая, в ней обитает большая дружная семья Паула. На второй половине живут коровы. Их гораздо больше в доме, чем людей (на такие комичные сравнения нас подталкивал бедный английский язык). Я похвалил семью Паула за идеальную чистоту в доме, учитывая, что населяют его не только люди. Порядок и впрямь был идеальным, даже поблизости от дома. И не подумал бы, что по мощеным чистым тротуарчикам и ровному асфальту здесь ежедневно вышагивают не только фермеры и туристы, но и скотина.

Подходили покупатели, но Паулу, видимо, показалось интересным общение. Он предложил мне выпить кофе. Не в порядке презента. В соседней комнатке стояли три столика — кофейня при магазинчике. Комната сохранила быт тирольской семьи второй половины прошлого века — тут и старый громоздкий комод, настенные часы, ламповый приёмник, старомодная железная люстра с тремя лампочками, в углу — распятие. Ретро-кофейня своими аскетизмом и уютом напомнила мне бабушкину комнатку в казачьем городе на юге Ставрополья. К тому же и кофе у Паула оказался ароматным и недорогим.

И уже на выходе из комнаты, я обратил внимание на портрет, висящий на стенке — фото военного в немецкой форме времен второй мировой войны. Военный был сильно похож на Паула. Ничего необычного, подумал я. Это же Австрия, в которой живут, можно сказать, те же немцы. За кого же им было воевать в годы второй мировой войны? И Паул подтвердил  —  на фото изображён его отец. Да, он пошёл на ту войну… да, в составе австрийских подразделений… нет, не выжил… Моему новому знакомому было нелегко углубляться в семейную трагедию военного времени. Я не настаивал. Тепло попрощавшись, я сфотографировал Паула на память и пошёл беззаботно дальше.

Вечерком, включив в отеле свой компьютерный планшет, я покопался в сведениях про «австрийские подразделения» в годы второй мировой войны. И вот что обнаружил на различных сайтах: «После того, как в 1938 году был совершён Аншлюс Австрии, Вермахт пополнил свой личный состав опытными и отлично обученными австрийскими горными стрелками. Австрийцев было так много, что пришлось сформировать две новые горнострелковые дивизии… Горнострелковые части с немецкой стороны принимали участие в Битве за Кавказ…»

Вот откуда знает Паул про Кавказ и про горы, которые здесь гораздо больше и опаснее, чем Альпы! Выходит, мои деды и его отец не только воевали в противостоящих друг другу армиях, но могли реально встретиться в бою. Один давал клятву Вермахту, что очистит эту землю «от советских варваров», другие обещали бить фашистов до последнего. И мой дед пал на этой проклятой войне, и в семье Паула не обошлось без трагедии.

А тут — колбаски, сыр, кофе, задушевная беседа…

Уверен, ни отец Паула, ни мои дедушки с того света нас не осудили. Любая война заканчивается миром. С миром должны люди приходить друг к другу, учтя роковые исторические ошибки. А любая война, на мой взгляд, это большая историческая ошибка — трагедия.

…А теперь — второй эпизод.

На обратном пути из Венеции в Инсбрук, недалеко от перевала Бреннеро, я устроил себе полуторачасовой отдых с обедом. На итальянском участке с обеих сторон автобана расположились уютные ресторанчики с магазинчиками, парковкой, бензозаправками. Молодой повар на раздаче стал быстро загружать мой поднос. Не смог отказаться от супа «Минестроне», корцетти с грецкими орехами, макарон с сыром, салата с моцареллой, ристретто, тирамису. Лукаво ухмыляясь, повар наполнял мои тарелки под завязку и спешно тащил их на весы. Цена здесь зависела от веса блюд. Воспользовавшись моим молчанием, итальянец успел нагрузить поднос на 25 евро. Но в итоге я ему был благодарен — после такого обеда о еде я уже вспомнил только на территории Германии, подъезжая к чешской границе.

Придорожные ресторанчики у автобана заполонили многочисленные туристы, проезжающие мимо на двухэтажных автобусах и автомобилях. Всем хватало еды, кофе, сувениров, воды. Все щедро оставляли здесь евро. Такие же деньги туристы платили на той стороне, в австрийских ресторанчиках. Итальянцы и тирольцы понимали друг друга, занимаясь общим делом. Было видно, что туристов и денег здесь хватит на всех. Граница — условная, порядок вокруг идеальный, люди заняты трудом.

И тут мне опять не уйти от кавказских аналогий. Границы с колючей проволокой, укоренившийся беспорядок, безработица, вооружённые люди в камуфляже…

Всё это временное, наносное? Каждый из нас должен жизнь только улучшать. Как? Не знаю, но автоматом и колючей проволокой этого не добиться.