В жизни у меня всегда было плохо с тремя вещами: математикой, рифмой и чувством юмора. И если с двумя из них можно было спокойно смириться и бросить мечты броского язвительного поэта, с бесконечными колкими и яркими шутками, то одна из них не дает покоя и все-таки требует каких-то постоянных вычислений. Объектами этих вычислений становились те, кто меньше всего это заслуживал. Люди. Строгая необходимость делить людей на группы, виды, создавать собственную классификацию преследовала меня с глубокого детства. Даже в детском саду ты знал, с кем стоит разделить свои мировой важности тайны, а с кем нет; с кем можно обсудить новую часть Гарри Поттера, а с кем не стоит и пытаться.

Есть люди, служащие огромным средоточием света, битыми пикселями, и всем тем, что помогает «закрыть на что-то глаза». В их груди вместо сердца бьется солнце, а лучи словно сочатся через глаза, ребра и изгибы рук. В центре кадра – лишь их глаза и губы, остальное – ослепительный, яркий свет. С ними пропадает возможность наведения фокуса, настройки диафрагмы: их невозможно измерить и отрегулировать. Встречи с ними не спрягаются, не поддаются всякому склонению. Самое страшное с ними – допустить мысль об исчерпаемости этого ресурса: вдруг когда-нибудь погаснет этот свет, лучи перестанут литься, пропадет источник тепла. Из уроков физики ты понял, что если солнце когда-нибудь потухнет, то мы увидим это лишь через семь минут. Как провести последние семь минут с человеком, внутри которого больше никогда не  начнут биться эти жизненно необходимые искры?

Другая категория – это те, от которых предостерегали родители и всегда говорили держаться от них подальше. Это люди всех ориентаций, наклонностей и вредных привычек, которые ты по какой-то подростковой переменчивости и бунту находишь интересными и  манящими. Ты понимаешь, что через несколько лет они превратятся в типичных «взрослых», вечно жалующихся на жизнь, обсуждающих каждодневные выпуски новостей и всегда знающих, как и что надо делать. Но какое-то умение быть собой, явно навязанное яркими и сопливыми подростковыми мелодрамами, умение быть подростком здесь и сейчас, всегда вызывает у тебя неописуемый трепет.

Все остальные — это те, что являют собой живое воплощение всего самого тебе ненавистного; те, чье минутное появление в твоей жизни оставляет глубокий, прожжённый след; те, от идеальности которых выворачивает наизнанку, и ты не можешь успокоиться, пока не найдешь в них какой-то изъян. Огромная очередь людей, накопившаяся за шестнадцать лет, проходит строгую фильтрацию, распределение по группам, продумывание всех шагов, словно  на шахматной доске.

Деление людей всегда в  конечном итоге проходит с остатком. И все те, кому не нашлось места в твоей классификации, вселяют в тебя особую панику и тревожность: движения всех предыдущих ты выучил с севера на юг, с запада на восток. Им почти невозможно тебя удивить. Всегда становится страшно при виде новичка, не попавшего ни в одну группу. И страшнее этого лишь то, что в этих вычислениях первой единицей после запятой идешь ты сам.

Читай самые интересные новости Градуса в Telegram!