Не люблю драмы. Ненавижу принимать в них участие. Не умею смотреть на слезы и выслушивать крики.  Людские страдания забирают  у меня слишком много сил. Пытаюсь обходить их стороной. Но не всегда получается.

Меня разбудил телефонный звонок. Подниматься не хотелось, Синатра чудесно пел.  Посмотрел на номер – Роберт. Мой дядя никогда не звонит просто так, поэтому я всё-таки нажал на зеленую кнопку.

– Спускайся, у меня к тебе дело. – Голос был строже обычного.

– Сейчас, надолго? У меня еще дела…

– На 15 минут, давай, я жду.

«Что ж, видимо, надо что-нибудь потаскать», – предположил я.

Роберт завел мотор, и мы двинулись в путь.  По дороге он ввел меня в курс дела:

– Короче, надо выселить людей из квартиры, они не платят мне деньги,  а ты – типа новый квартирант, въехать хочешь. Понял?

 – Да, нет проблем.

Это было неожиданно,  я рассчитывал поднять пару мешков и уехать. Но отказать всё равно не мог, поэтому согласился.  Но в душе появилось сомнение, вряд ли мы уложимся за 15 минут.

Стук в дверь. Сильный. Дядя был зол. Ну, или квартиранты были глухими. Вскоре, дверь всё-таки открылась. На пороге нас встретила грузная женщина лет 30. 

–  Роберт, это ты?  Мы не слышали… –  Она выглядела испуганной.

— Зара, оставь эти «не слышали», вещи собирай и проваливайте! Где твой муж? Вот новый квартирант, сегодня заезжает.

Женщина посмотрела на меня. Мы были знакомы пару секунд, но по её взгляду я понял, что она готова всадить нож мне в печень. Дабы лишить её такой возможности,  я прошел в кухню, якобы осмотреться. На самом деле, хотел заблокировать ей доступ к холодному оружию.  На столе лежали пиво, пачка тонких сигарет и один стакан. Мужа дома не было. 

– Роберт, он опять запил! Его нет уже неделю! Мне некуда идти! У меня ребенок! – Она кричала и плакала. Так громко, что мне стало не по себе.

– Разве это мои проблемы? Сколько можно вас терпеть?! Я сказал: собирай вещи!

Галдеж был невыносимым.  Я открыл окно, в квартире было очень душно. За спиной послышался быстрый топот чьих-то ног. Обернулся. Передо мной стояла девочка, лет четырех. Зеленоглазая, босая. Она улыбалась. У нее на руках лежал игрушечный щенок, из тех, что продают на базарах, они бегают, гавкают.

– Давай играть! – Она плюхнулась на пол, отпустила игрушку из рук, собачка побежала ко мне. Я не поймал ее, и песик уперся в стену.  Ребенок засмеялся, звонко и искренне.  Взрослые не умеют так. Взрослые предпочитают орать друг друга. Как там, в коридоре.

– Роберт, мне некуда идти, понимаешь?! Мама уехала, мужа нет! Ты хочешь, чтобы мы с Миланой на улице спали?

– Мне без разницы, где вы будете спать! Хочешь, я довезу вас, куда вам надо? Только собери вещи!

Теперь щенок бежал к ней. Она с трудом поймала его маленькими ручками. Гордо посмотрела на меня. Я, старик, не могу поймать собачку, а она такая маленькая, может. Да уж, ловкость уже не та. Шум в прихожей усиливался. Градус кипения зашкаливал. В квартире и в моей душе.  Я ненавидел дядю. Не понимал, как так можно. Оставить этого ребенка на улице, без еды, без крыши над головой. 

– Зара, разговор окончен. Собирайся. – Я знал этот тон. Больше Роберт спорить не будет.

Женщина достала пакеты и принялась складывать вещи. Милана побежала в комнату. Увидев, что мама убирает игрушки, девочка заплакала. Так же по настоящему, как и смеялась.

– Мама! Мои игрушки! Оставь! Скажи ей! Играть! – Она хотела, чтобы я ей помог. Но я был не в силах.

Через час все вещи были уложены, я помог спустить всё это вниз. Мама с дочкой сели в машину. Роберт посмотрел на меня и сказал:

– Спасибо, что помог. Вот деньги на такси, а я отвезу их. Знаю, со стороны всё смотрелось странно сегодня… – Он догадывался о том, что я готов разорвать его на кусочки.

– Странно? Странно??? Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты, фактически, убиваешь их! Ты же слышал, им некуда идти! – Я никогда не повышал на него голос, но сегодня был особенный случай.

– Ты ошибаешься. – Он ответил тихо, без раздражения.

– Я ошибаюсь? Да я всё своими глазами вижу!

– Да? Какой ты хороший, а я чудовище. Надо же. Знаешь, она должна мне 40 тысяч. Я подарил ей 4 месяца проживания! Только из-за ребенка. 4 месяца я их не трогал. Сколько можно? Почему я должен расплачиваться за то, что когда-то она вышла замуж не за того? Почему жалость должна спасать её, а губить меня? У меня тоже дети, они тоже хотят есть. Ты еще ничего не понимаешь.  В прошлой квартире она делала тоже самое: платила за месяц, а жила на 3 больше.  Давила на жалость. Поигрался 10 минут с ребенком и всей душой их полюбил?  Ей есть куда идти. К сестре. Просто она думала, что если прокатило 4 раза, также будет и в пятый. Ошиблась.

Мой юношеский максимализм потерпел фиаско. Я не мог ничего возразить.  А если бы и попытался, максимум что бы вырвалось из моих уст это – «Ээээмм…» и так далее.

В этом мире жалость превращается в дешевый трюк. Им так часто пользуются, что больше никто не верит.  Как же я мог купиться?

Стемнело. Город зажег огни. Я не знаю, как дальше сложится жизнь маленькой Миланы, но если мы снова встретимся, отдам ей игрушечного щенка, которого она забыла на кухне. Весь день к черту. Так и думал, что мы не успеем за 15 минут.

 

• Владикавказ
• общество
• Северная Осетия