Красочных и сладких, как новогодние леденцы, картинок сейчас множество в сети. Интересные, как имбирный пряник пахнущие европейскими распродажами, и добрые, как и положено всем рождественским историям. Эта история вроде тоже сказка. Только все гораздо проще, как бы это сказать, насущнее что ли.

Ирина Вахтангова приходила домой, и, опустив глаза, чтобы не смотреть на потрескавшиеся стены длинного, узкого, невзрачного коридора словно втекала в свою комнату. Хрупкая, стройная, она казалась себе самой неуютной и громоздкой. Ненужной и нелепой среди этого ежедневно повторяющегося кошмара. На работе она плакала. И коллеги, зная почему, тоже отводили глаза. «И чужое горе душу тяготит», — так вроде бы говорят. Но никому не хотелось смотреть ей в глаза. Потому что беда — она такая разная. И иногда помочь вроде бы хочется, а не знаешь как.

Обычная история. Женщина с двумя детьми, которой уже «за», а прийти к чему-то светлому так и не удалось.

Вначале муж, который, как выяснилось, «объелся груш». Потом общежитие и двое детей за десять лет жизни в невыносимых условиях так быстро ставших взрослыми. Сын женился. Молодая семья, работа, переезд в другой город. Маме по мере сил помогает. Но дело ведь не в посылках и денежных переводах.

— У меня не было своего угла. Так получилось, — вспоминает Ирина. – Счастливые годы, наверное, только в родительском доме прожила.

За этим «так получилось» тысячи похожих историй. Миллионы букв, сложенных в одно единственное и такое фатальное в своей неизбежности слово «судьба». И не лентяйка вроде, и не глупая, и работает всю жизнь. И образование есть. Но на свою квартиру так и не накопила. И с мужниной — свекор выписал с двумя детьми.

Зарплата небольшая. Работа хорошая, любимая, да и женщине за «сорок» ничего особого не найти. Дочку учить, одевать, кормить. Денег для того, чтобы снять жилье никак не находилось. Ни через год не нашлось, ни через десять. Вроде не шиковали, экономили. Но так и остались в общежитии.

Это так страшно, — говорит Ирина. – Встаешь утром, хочешь душ принять. А там такое творится. Это ведь никому не расскажешь. Это мерзко очень. Кто-то такое вытворил и не убрал за собой. Ты на работе сидишь и все 8 часов думаешь: уберет он или нет. Хотя в душе понимаешь, что убирать будет тот, кого эта ситуация не устраивает. А значит — ты сам! Но и это не самое страшное. Общежитие было маневренного фонда, из которого меня регулярно выселяли. Потому что по закону там жить так долго нельзя. Я постоянно получала эти письма о выселении. Мне даже снилось, что я на улице. Полное морально уничтожение. Твоя  жизнь медленно теряет смыл. Ничего не хочется. Ни заработок дополнительный искать, ничего! Круг замыкается, и ты понимаешь, что вот она — безысходность. Конечно, в своей комнатке я уют наводила. У меня чисто было и светло. А вот за дверь выйдешь – все. Удобства общие. Все в ужасном состоянии. С потолка лилось постоянно. Я и новую работу искала, и всякие жилищные программы рассматривала. Но не проходила ни по каким категориям. Меня вроде и нет. Из квартиры свекра выписали в никуда. Я по бумажке жила. Мама в другом городе. Папа умер давно. Сестра далеко. Ты и не человек вроде, а так, существо с бумажкой невнятной вместо прописки. Какой банк мне кредит даст? Какие программы меня к себе возьмут?

 В конце 2015 года, буквально несколько дней тому назад, Ирина Вахтангова в числе первых участников программы «Жилье для Российской семьи» въехала в собственную квартиру по улице Магкаева. Элегантные обои на стенах, приличный ламинат, пластиковые окна, добротная железная дверь, вся сантехника и неплохая газовая печь в подарок. А еще вдобавок к ключам подарочный пакет с посудой.

— Мне немало лет, — улыбается Ирина. – Я тетя взрослая, и в сказки давно не верю. Когда я к Казбеку Ализову подходила со своим вопросом, то ни на что не надеялась. Кто я ему?! Оказалось, что я действительно Человек. Я не тень, от которой ничего не осталось. Не «бумажка без прописки, без прав и возможностей». Я, оказывается, имею право на нормальную жизнь. Меня включили в программу. И банк мне кредит одобрил, ведь у меня зарплата есть постоянная и стаж приличный. Я теперь до самой пенсии буду кредит выплачивать. Но я знаю за что. Мне и сестра немного с деньгами поможет, и на вторую работу в выходные дни я устроюсь. Теперь знаю, зачем жить. Самое страшное для меня было понимать, что я не могу детей собрать в родительском доме. Потому что дома-то и нет. Что дочь и сын не могут посидеть на моем диване, чай попить, обнять меня и что-то доброе рассказать. Сегодня никто не дерется за стеной. Никто не гадит в моем туалете. Нет растрескавшихся стен. Я смотрела на них раньше и думала, что это жизнь моя так расползается все быстрее и быстрей. НО НЕТ. Все хорошо.

Яна, я знаю, что Казбек Ализов не любит, когда про него говорят. Вам тоже достанется за эту статью.  Но, пожалуйста, расскажите мою историю. Не хочется быть банальной, но спасибо ему огромное. Как ни странно, именно он, чужой человек, до конца прочувствовал сложность моей судьбы. Благодаря ему я теперь знаю, что будет дальше. У меня есть свой маленький уголок, мой мир. Только мой. А значит и у меня, и у моих детей все будет хорошо.

Читай самые интересные новости Градуса в Telegram!

• Владикавказ
• Северная Осетия