Ребёнок в законе

15.01.2014 Мадина Сагеева

Глава республики Таймураз Мамсуров сегодня прокомментировал случай гибели Вики Кораевой. «Закон — законом, но у каждой семьи есть и фамилия, и соседи. Ребенок не только родителям принадлежит, но и фамилии. Моральные устои должны быть в руках общества».

Общество — это мы все. И, следуя логике Главы, мы все — и он, и каждый из нас — несем ответственность не только за гибель Вики, но и за 2-летнюю Алину, которая сейчас находится в Доме малютки и у каждого спрашивает: «Мамæ кæми?»

Алина не может знать, что люди, которые с первых дней ее жизни заботились о ней, которых она называет «мама» и «папа», ей не родные. Что родившая ее женщина подбросила ее на чужой порог. И что сейчас ее забрали в детдом. Где она, возможно, и останется, потому что ее два года воспитывали и любили незаконно. Или девочка будет отдана в другую семью, которая в очереди на ее усыновление окажется раньше, чем ставшие родными мама и папа — и это будет вполне по закону. Что ее судьба полностью в руках органов опеки.

Или все же общества? И судьба маленькой Алины в руках каждого из нас, если мы сумеем не остаться к ее судьбе равнодушными? Потому что ребенок принадлежит не только семье, но и фамилии. Но тогда и не только органам опеки — но и всему обществу.

— Алину нам подкинули. Я хорошо помню этот день. Мы с соседкой собрались попить кофе, а тут позвонили в дверь. Я открыла — на пороге лежит ребенок. Мы ее занесли, развернули – девочка, чистенькая, красивая. С ней была записка – дата рождения. Больше ничего, даже имени. Алиной я ее сама назвала. Это было 28 октября 2011 года, в записке была дата 18 октября, ей было всего десять дней. Я сама взвесила и измерила девочку, она всего 2450 весила, 47см… Договорилась с родственницей, которая работает педиатром, что она ее будет наблюдать. Через три недели понесла ее на прием первый раз. Ходили в поликлинику регулярно, все прививки делали. Моя ошибка в том, что документы сразу оформлять не хотела — боялась, что девочку заберут и отдадут на усыновление. Да так ведь оно в итоге и получилось… Мне 49 лет тогда было, своих детей я иметь не могу. Об усыновлении тоже думали, но все говорили, что маленького ребенка нам с мужем не отдадут.

Я все думала, что документы позже сделаю – ходят же в наши поликлиники, лечатся в больницах цыгане и азербайджанцы без документов, и никто у них детей не забирает! А у нас и жилплощадь есть – квартиры и у мужа, и у меня, материально обеспечивать можем – я работаю, супруг проработал 15 лет в МВД, сейчас пенсию получает.

Алину забрали, когда мы детским творожком отравились и в больницу попали. Сначала нас лечили от отравления, потом мы там простуду подхватили, от антибиотиков у дочки живот стал болеть… Я два месяца с ней пролежала. Тогда же и в опеку сообщили. Но от них за все время только один раз девушка пришла – фотографию для документов сделать. А забрали дочку в детский дом, уже когда выписываться надо было, 15 ноября. Сейчас в органах опеки говорят – от нас ничего не зависит, все решают в опеке.

У меня все документы для усыновления есть, любые справки. Меня даже спрашивали, сколько зубов у ребёнка. Как будто я могу этого не знать! Двенадцать — шесть вверху, шесть внизу. Она даже не капризничала почти, когда зубки резались, и не температурила, нормально переносила.. Я куда только не ходила уже! И Таисия Захаровна (уполномоченный по правам ребенка при главе РСО – Алания Ногаева Т.З.) говорила, что я ничего, кроме хорошего, для дочки не делала, за что ребенка забирать? Но Жанна Майрамовна (замминистра соцразвития Гасиева Ж.М.) мне сказала, что, может быть, ребенка отдадут, только если я фамилию нашего врача из поликлиники скажу. А я боюсь: она доброе дело сделала, а вдруг ее за это накажут? Нас же наказывают за то, что девочку растили без документов? И даже дочку нашу наказывают. А врач же нарушила закон, хоть и выполнила клятву Гиппократа.

В детский дом почти каждый день хожу, дочка там плачет все время: «Мамæ кæми?»

В Министерстве мне прямо никто ничего не говорит. Мне передали, что там про меня говорят: она странная какая-то, плачет все время. А что мне делать, если моего ребенка забрали, радоваться, смеяться, что ли?

Я страдаю, ребенок страдает… Я ее люблю, это вся моя жизнь, я без нее жить не смогу… Не знаю, кому это нужно…

Наверное, неправильно в этой ситуации искать правых и виноватых, да и нет такой необходимости. Пока. Потому что счастливый финал в истории с Алиной еще возможен. История Вики Кораевой наглядно показала, что инструкции об интересах ребенка намного уже, чем жизнь, в которой эти интересы должны защищаться. В деле защиты материнства и детства опека должна быть непреклонна. И у ее представителей есть сегодня возможность показать пример активного отстаивания интересов детей. Не в отчетах, которые сейчас активно строчат задним числом те, кто был обязан спасти Вику от ужасной смерти, а в реальной жизни, в которой Алина называет мамой женщину, нарушившую правила и не сумевшую отказаться от дочери, которая волей судьбы оказалась именно на ее пороге.

Читай самые интересные новости Градуса в Telegram!