Отгородившись от посторонних взглядов гигантскими заборами, новые хозяева жизни живут по каким-то своим понятиям: скучно, серо, пошло

Редкая дощатая изгородь, деревянные низенькие воротца, над ними навесик, под которым веселятся проворные воробьи. И замечательная, с круглой выточенной ручкой калитка, что приветливо распахивается перед всеми знакомыми. От калитки в глубь двора вьётся аккуратная дорожка, вдоль которой неприхотливо цветут солнечные ромашки, хрупкие маргаритки или своенравно буйствует разнотравье, а в палисадниках благоухают всевозможные цветы: роскошные кусты пионов соседствуют с зарослями пахучей сирени, поблёскивают звёздочки жасмина, вытягиваются в струнку простодушные мальвы, разлохматились несортовые розы, взметнулись ввысь великолепные гладиолусы, красуются флоксы, окутанные лёгким дурманом.

Ах, эти дворики! Такие разные, такие уютные, такие приветливо домашние! Небольшой типовой послевоенный домик с двумя окнами в сад безмятежно дремлет, надёжно оберегая мирную жизнь семьи.

Виноградник ажурным шатром затейливо укрыл ухоженный дворик. Под раскидистой кроной старого дерева внушительных размеров стол, вокруг него посеревшие от дождей и времени щербатые лавочки.

В летние тёплые вечера за столом привычно собирается семья. В вечерние разговоры за ужином вплетаются весёлые шутки, прерываемые взрывами дружного смеха.

Чудесный дар – общение – сближает членов семьи, помогает находить простые решения в запутанных житейских делах; учит искусству жить, выстраивать разумные отношения с окружающим непростым миром. Ужин заканчивается, старики уходят на покой, взрослые занимаются своими делами, дети веселятся на улице или же, собравшись в тесный кружок, напряжённо слушают жуткие страшилки, необычайные истории, вдохновенно рассказываемые одарённой фантазёркой – сказительницей.

После таких страшилок хочется поглубже нырнуть под одеяло, а для надёжности спрятать голову под подушку: авось, лихо тебя не достанет; драконы, черти, злобные твари, жестокие разбойники находятся не здесь, а где-то далеко – далеко за морями, в чуждых странах; на нашей же улице, в наших двориках жизнь совсем другая: мирная, разумная, бесконечная.

В сказочные весенние дни, когда птицы, ошалевшие от весеннего дурмана, во всю мочь распевают свои солнечные песенки, когда всё вокруг озарено светоносной красотой, кажется, – вот оно счастье – это мир вокруг тебя, это весна, это чудесное обновление, это острота чувств и мыслей, когда человек, сбрасывая с себя меркантильные путы и соприкасаясь с божественными высотами вечности, обретает истинное понимание своего назначения на земле, потому что волшебная сила гармонии мироздания восстанавливает порядок в мыслях и душе человека, утверждая этим его, человека, совершенной частью вселенной. Две вещи наполняют душу всегда новым и всё более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее размышляю о них, – это звёздное небо надо мной и моральный закон во мне, – заметил когда-то Кант.

Иногда в летние дни возле калитки на тёплой лавочке со скошенной решетчатой спинкой, прибитой к дощатому заборчику, собираются старики, а на проводах в это время ласточки самозабвенно распевают звонкие, с чудесными хрустальными перекатами мелодии, будто рассказывают что-то такое важное и нужное, что обозримо только с небесных высот; старики же ведут свои неспешные разговоры о далёком и не очень далёком прошлом, но почему-то всегда осторожно обходят стороной отгремевшую жестокую войну, которая тяжёлым танком раскатала хрупкие человеческие судьбы.

Зажигаются редкие фонари, уцелевшие от мальчишеских рогаток; улица погружается в полумрак; изредка прогремит по сухой колее машина; и вновь оседает тишина. Улицы как продолжение дома, когда дети ссорились, то отдавался грозный приказ: «Не ходи по моей улице!» или же «Не ходи мимо моего двора!»

В чудесные летние вечера звенящие детские голоса яростно спорят во время игр, выясняя, кто нарушил незыблемые правила. Игры самые разнообразные: домино, карты, лото, казаки – разбойники, знамя, лапта, кулики, цикорики, лыски, хлопушки и т.д. Они развивали ловкость, находчивость, глазомер, сообразительность, умение постоять за себя, влепить правду в лицо.

В морозные короткие дни только детвора взрывала на заснеженной улице отчаянными воплями радости и счастья ледяной воздух тишины. Домой приходили лишь тогда, когда одежда превращалась в ледяной панцирь. А потом душистый чай, горячая печка и весёлый смех мамы.

Трудятся на заводах родители, получают вовремя зарплату; учатся дети, мечтают поступить в вузы, получить высшее образование; способные и талантливые учатся в престижных столичных вузах, продвигаются по службе; трудятся на дачах старики – пенсионеры, пополняют продовольственные запасы семьи, осваивают заброшенные земли – корчёвки, превращая их в изобильные скатерти – самобранки; вовремя получают свою скромную трудовую пенсию, на которую можно было жить и даже совершать поездки по городам и весям, посещать музеи, театры, концерты.

Скромные кирпичные домики, утонувшие в море зелени, с ухоженными левадами; открытые, улыбающиеся лица людей, казалось, будут всегда в этом чудном краю, благословенном древними богами, хранить домашнее тепло, добрые традиции, мамину улыбку.

Мечты и надежды на лучшую жизнь вселяли оптимизм. Жили все тем, что строили своё благополучие с точным расчётом на несколько лет, а то и на десятилетие вперёд, с благодарностью провожая прожитый трудовой день и с надеждой на лучшее, встречая нарождающуюся денницу.

Казалось, ещё немного усилий – и все будут жить хорошо:
К дальним звёздам, в небесную роздымь
Улетали ракеты не раз.
Люди, люди – высокие звёзды,
Долететь бы мне только до вас, –
вот такую оптимистическую устремлённость в прекрасное далёко, царившую в жизни всех людей той эпохи, подметил когда-то мудрый старый поэт Расул Гамзатов.

И так день за днём разумно творилась налаженная трудовая жизнь, выстраиваемая, казалось бы, на нерушимых традициях, пронизанная насквозь здравым смыслом, с отдалёнными перспективами и ближайшими задачами как отдельно взятой семьи, так и страны в целом; т.е. была уверенность в завтрашнем дне. За хлипкой дощатой изгородью самое главное достояние семьи – огромная, легендарная Родина! Несокрушимая твердыня навсегда!

Вырастали дети, такие красивые, такие умные; окрылённые манящими надеждами на будущее, уезжали в далёкие, таинственные края вслед за своими светлыми мечтами.

Старели родители, ветшали маленькие домики. Одиноко выглядят забытые люди и заброшенные домики. Заросли сорной травой ухоженные дворики, исчезли цветы, но ещё цепко держатся за уходящую былую жизнь старые кусты сирени.

Унылая заброшенность вызывает беспокойные мысли и чувства; будто невидимый поток времени неприметно вынес весь уклад прежней жизни, за жалкие обломки которой цепляются уцелевшие люди: слепой старик и сухонькая старушка сидят светлым осенним вечером возле калитки на старой лавочке; позади, в палисаднике, две кривые грядки с нехитрой огородной зеленью; земля вокруг старенького домика заросла сорной травой, исчезли деревья, цветы; затухающая старая жизнь, словно притаилась, угасая.

Появились крепколицые, напористые дельцы и деляги на навороченных иномарках, стали скупать участки, т.е. то, что раньше для ветеранов войны и труда означало надёжный кров, родной дом – роднее не бывает; земля – кормилица, тысячекратно взлелеянная такими грубыми, такими чуткими руками, ждёт своей жестокой участи. Могучие трактора разворотили тяжёлыми гусеницами старый уклад жизни…

За огромными крепостными стенами – заборами разноэтажные безликие особняки с однотипными экзотическими кустиками, бассейнами, траурными кипарисами, породистыми овчарками. По уютным, тихим когда-то улочкам расползлась чужая, глухая – особняковая жизнь. Отгородившись от посторонних взглядов гигантскими заборами с бронированными воротами (великой страны за крепостными стенами нет!), надменно проплывают в огромных машинах – вагоны на колёсах – новые хозяева жизни, которые живут по каким-то своим понятиям: скучно, серо, пошло.

Никто никого не знает. Никто никому не интересен. Если кто и умирает, собирается стадо машин, а потом опять замки, овчарки, домофоны и заборы. Если свадьба, то где-то в ресторане. И снова вереница иномарок, а затем замки, домофоны и заборы.

Существование за тонированными стёклами машин, огромными заборами, обособленность хозяев жизни на балу удачи – таковы новые правила игры в жизнь. Теперь придерживаются иных ценностей в жизни; чтобы преуспеть, чтобы добраться до своих вожделенных меркантильных целей, достаточно сбросить с себя оковы морали:

Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки, –
едко высмеивал когда-то Пушкин тех, кто на пиру жизни лакейским способом добывал себе мнимые блага и почести. Можно грабить людей и при этом читать нравоучения о порядочности и долге; можно вести аморальный образ жизни и при этом учить и воспитывать поколения людей; можно разглагольствовать об ответственности и компетентности и при этом распределять или продавать должности не по уму, а в силу корыстных интересов; можно рассуждать об образованности и при этом смотреть сквозь пальцы на то, как полчища наукообразных особей заполонили учебные заведения.

А где же лидеры наций – солнечные богатыри, – которые, провозглашая блистательные жизненные ценности, исповедуют нетленные истины бытия? Или они сказочными всполохами остались в древних героических легендах и песнях; и время их прошло?

Не может быть двойных стандартов там, где речь идёт о судьбе человека, о смысле его жизни на земле, о истинах, благодаря которым жив на Земле человек!

Зинаида Караева

• Владикавказ
• жизнь
• общество
• Северная Осетия