Каждый год 14 апреля, накануне дня рождения знаменитой Примадонны и в день столкновения «Титаника» с айсбергом, я вспоминаю человека с «жутким» характером – Черчесова Алана Георгиевича. «Жуткий» — это плод авторской самооценки. Это в ответ на наш отстойный вопрос: «Алан Георгиевич, а кто вы по гороскопу?»

Обмундированные почти в одинаковые турецкие черные кожаные куртки, стоявшие кучками в вестибюле самого красивого здания СОГУ, посещавшие «Чебуречную» возле «Октября» или «Арктику», если не хватало  на чебуреки, мы ввалились в одну из суббот в аудиторию на спецкурс – «Дисциплины специализации». «Явка обязательна, — пригрозила Мина Алибековна Тахо-Годи, — это наш молодой преподаватель, будет вас учить писать курсовую работу!» Профессору и завкафедрой Тахо-Годи мы явно не внушали доверия.

Тех, кто выбрал специализацией зарубежную литературу, оказалось человек 12-15. Солнечный сентябрьский день, практически выходной день, и хоть предмет со странным названием, зато преподаватель-то МОЛОДОЙ! Это очень приятная новость для факультета с 56-ю практически готовыми невестами и четырьмя заблудшими мачо.

У Черчесова был заморский костюм фисташкового цвета и черный дипломат с книгами. Он приходил к нам и рассказывал, как сам писал курсовые, дипломную и диссертацию. У него не было заготовленных  лекций, учебников и прочих пособников менторской скукотищи. Алан Георгиевич садился, пользуясь небольшим количеством студентов, клал ногу на ногу, скрещивал руки на груди  и смотрел нам в глаза, иногда переводя взгляд в окно. Мы ничего не писали, но у него был план. Этому плану он уделял полчаса, а потом рассказывал о странных сюжетах, о неведомых писателях, о невиданных нами стилях и способах письма.

Суббота – не самый посещаемый день у студентов. Корифеи преподавания не любят, когда им ставят лекции в этот день, но у Черчесова наполняемость аудитории была стопроцентная! Я помню, как однажды провалялась всю неделю с гнойной ангиной, а в субботу моя испуганная мама только успела вымолвить: «Ты куда?»

«Ну и как вам Черчесов?» — ревностно интересовались  другие преподаватели. «Мы ему доверили целый лекционный материал!»

Как нам? На четвертом курсе Алан Георгиевич снова вернулся к нам, но уже как куратор курса, и вел «Историю зарубежной литературы ХХ века». О писателях он рассказывал так, как будто вчера еще болтал с ними о смысле жизни в кафешке где-то в Брюгге. Мы видели папашу Хэма, сидевшего в парижском кафетерии и потягивавшего виски с содовой, нервного и гениального клерка Кафку, Фицджеральда, окутанного розовым дурманом Голливуда, Марселя Пруста, который длительно и мучительно выходил из возраста тинейджеров. Фолкнер! Это был его любимый писатель! Проза Фолкнера, с его выдуманным округом Йокнапатофа затянула и меня. Я тогда прочитала все книги, которые мне принес…Черчесов.

Да. Он приносил нам книги, которые в то время трудно было достать. Я помню случай, когда студентка Цомаева не прочитала, потому что не нашла книгу. Типичная отмазка того времени. «Зайди на кафедру в три часа», — сказал ей Алан Георгиевич. Ровно в 15.00 из спортивной сумки, с торчащими из нее кроссовками, уже спортсмен Черчесов достал нужную книгу. Цомаева была в отпаде… до сих пор там!

Я всегда носила книги своим студентам, потому что Черчесов делал так. А.Г. научил меня их правильно читать. Нет, конечно, я могла читать. Просто он сказал, что у него на тумбочке всегда лежит 3-4 книги. Одна из них должна быть сложная, ее нужно разделить на 10-20 частей и читать по 15-30 страниц в день. Не более. Помогает абсолютно! Подобные опыты я проводила и над своими студентами. Действует безотказно! Алан Георгиевич, Джойса я еще не прочитала, это реальный вынос мозга!

Еще на наших занятиях часто присутствовал Яша Тазиков. Это выдуманный персонаж, нечто среднее между Ивановым, Петровым и Сидоровым а-ля Черчесов. «Вот представьте, заходит какой-нибудь Яша Тазиков…»,- рассказывал  он. Яши Тазиковы и Миши Пузиковы явно были призваны компенсировать нехватку представителей культового пола на нашем курсе и всегда были на подхвате у преподавателя.

А метод подтекста! Этим методом я пользуюсь везде, даже когда выбираю курицу на базаре. Эта привычка — во всем видеть айсберг — тоже привита мне, как собаке Павлова, Аланом Георгиевичем. Хотя все началось с анализа маленького рассказа Хемингуэя. В жизни моей были разные сложные и экзистенциальные периоды: я ощущала себя и «кошкой под дождем», и «кошкой на раскаленной крыше», и мне так хотелось сказать А.Г., что ну нельзя учить людей так все понимать. ТЯ-ЖЕ-ЛО! Всегда успокаивает одно – он сам где-то сидит за письменным столом и мучается от несовершенства мироздания.

Если бы мы знали, что параллельно с нашими занятиями он писал свой первый роман «Реквием по живущему»… У меня есть книга с подписью автора. Издательства Сабашниковых. А еще в этом романе было «об этом». Эдакое эротическое дуновение западного ветерка для читателей, которые выросли в стране, в которой секса никогда не было. Мы, закомплексованные  дурочки, хихикали, когда читали.

Девчонки старались чуть-чуть опоздать на лекцию, чтобы А.Г. пошутил, и, конечно, все кокетничали с ним. Но всегда с благоговейным трепетом  помнили о южной красавице-жене Цветане, когда в удобной для вытья песне вместо слов «а я люблю женатого» пели «а я люблю Черчесова». Съжалявам, Цветана!

А.Г. еще и сам пел! В школе он играл на гитаре, и у него была группа. Когда мы во главе с Багратовной устроили вечеринку «Goodbye, English» и прощались на четвертом курсе с английским языком, который так и не выучили, он подпевал нам «Michelle, ma belle».

Я терпеть не могу людей, которые нудят о том, что надо что-то делать, вместо того, чтобы что-то реально делать.  Вот Черчесов взял и запустил «Институт цивилизации». Я попала в один из первых наборов и окончила его. «Ну как тебе?», — спрашивал он, — «дает что-нибудь эта программа?» Я не знаю как другие, но я до сих пор пользуюсь продуктами тех знаний.

Думаю, с приятными воспоминаниями пора заканчивать. Большое спасибо gradus.pro за предоставленную возможность поздравить  с Днем рождения любимого преподавателя и поблагодарить за порядочность в профессии, за искренность и уважение к студентам. А.Г. никогда никого не ругал и не принимал экзамены в классической форме, он просто искренне удивлялся, как можно быть такими тупыми.

Очень хочу пожелать ему здоровья, любви, приятных потрясений, творческих успехов и, конечно, получения Нобелевской премии. На худой конец, Букеровской или IMPAC.

А напоследок расскажу только маленькую притчу от Алана Черчесова.

Маленькая притча от Алана Черчесова:

Встречаются два приятеля, один – явно разбогатевший.

— О, у тебя хорошо дела идут!

— О, да! Я – богат!

— Ты не забыл, что у тебя есть друг? Ты чем занимаешься?

— Конечно, нет! Варю дома золото.

— ???!!! Научишь?

— Да, конечно, заходи завтра!

Завтра.

— 1. Надо смешать «kfkf hlkfk» с «dfghkhgkjh». 2. Затем в «kdfjhkjdfhkgh» добавишь «utiuityittiu». 3. После смешаешь 1ое и 2ое. Все, золото готово!!!

— И это все? И я сам сделаю золото?

— Да, ты сам сделаешь золото!!!!!

— Так все просто? А почему тогда все не делают золото?

— Не знаю…Аааааа! Главное! Я забыл тебе сказать: когда будешь смешивать 1ое и 2ое, не думай о белых медведях!!!  Никогда не думай о белых медведях!!! Ни в коем случае не думай о белых медведях!!! Даже когда тебе покажется, что ты совсем не думаешь о белых медведях – прекрати думать об  этих треклятых белых медведях!!! Белый медведь – наш враг!!! Он мешает честным людям варить дома золото!!! Запомни – 1ое и 2ое!!! Только не медведи!!! Бурые можно, а белые нельзя!!! Ты разбогатеешь!!! Мед-ве-ди!!! Белые медведи!!!

• Алан Черчесов
• писатель из Осетии
• преподаватель