«Дарьял»: после прочтения сжечь

Совместный проект «Градус Про» и журнала «Дарьял»

Памперсы и литература

Так получилось, что назначение на пост главного редактора журнала «Дарьял» совпало с рождением моего второго сына. Старшему сейчас уже девять, и я уже вроде и забыл как это бывает, когда в доме младенец, но вот я вернулся в эту атмосферу бесконечной суеты, бессонных ночей и памперсов. И вроде бы нет ничего в этом завидного, непросто это все, но при этом такое ощущение, что помолодел. То есть, как будто вернулся на девять лет назад.

Когда я вошел в кабинет Руслана Хадзыбатыровича Тотрова, мне показалось, что я тоже вернулся в место своей молодости. С этим кабинетом у меня связано много воспоминаний: когда-то давно, много лет назад, я в первый раз попал сюда, и это то место, откуда начался мой совсем небольшой, но все-таки писательский путь. Поэтому первые пару дней я даже не садился в это потертое кресло. Сел в него лишь на третий день. Ничего не делал, просто сидел и проникался атмосферой, смотрел в окно, вспоминал.

На втором или третьем курсе университета я узнал от приятеля, что у нас есть журнал, где можно опубликоваться, это была середина 90-х. Тогда в «Дарьяле» издавали раз в год дополнительный «пятый» номер, посвященный молодежи. У меня уже был один рассказ, и я отослал его в редакцию. Руслан Хадзыбатырович тогда отказался его публиковать, и я дико расстроился. Хотя сейчас я, конечно, этому только рад, ведь это был дрянной рассказ.

Дело было так: шел дождь, я сидел в своей комнате, мне было семнадцать. Когда тебе семнадцать, то кажется, что дождь это не просто вода, падающая с неба, а это чьи-то длинные тонкие пальцы, играющие на струнах твоей души. И так впервые в жизни рука потянулась за ручкой, и я стал выдумывать и писать. Это был рассказ о старом деревянном отеле в неизвестном городе. В одном из номеров отеля сидит пара – мужчина и женщина. Они смотрят в окно, где идет дождь, и болтают о каких-то ничего не значащих, бессмысленных вещах. Больше в рассказе ничего не было. В конце оказывается, что отель закрыт еще с прошлого века и никаких постояльцев там быть не могло. Пошлятина, согласен.

Хорошо, что в «Дарьяле» его зарубили, иначе мне было бы сейчас за него неловко. За год я написал еще несколько рассказов, и через год их все же напечатали. Я не думаю, что они были лучше, но они, как минимум, уже были не про дождь. Так началось мое знакомство с журналом.

Но вот что удивительно: хоть и прошло уже больше двадцати лет с тех пор как я написал свой первый рассказ, мне и сейчас вспоминается то чувство, когда захотелось писать.

И до сих пор могу ощутить это странное состояние творческого возбуждения. Откуда оно берется? Как возникает это жжение внутри?

Я вспоминаю такую картину из своего детства. Пустая квартира, голые стены, ободранные обои. Нет ничего, только в одной комнате стоят две раскладушки. Между ними высоченные стопки журнала «Иностранная литература» за много лет и разные книги. Эта картина из последних дней жизни моей семьи в Тбилиси. 91-й год, впереди переезд во Владикавказ. Всю мебель уже отправили, остались только родительские раскладушки и эти стопки книг между ними. И вот я всегда думал, что тогда они испытывали, родители? Смутное, опасное, бедное время. Ни еды нормальной, ни денег, ни qber` в квартире, полный мрак. И только внутри свет. Вынужденный эскапизм в вымышленный мир литературы и искусства.

Часто я вспоминал эту картину и вот впервые решил описать. Если бы не эти стопки взрослых книг, которые я тоже тогда читал перед сном в ожидании переезда, часто не понимая смысла слов, не было бы позже ни того дня с дождем и первым рассказом, ни многого другого.

Конечно, моя судьба не уникальна и многие наверняка хранят в памяти подобные картины. Позже, в университете, я нашел немало друзей, половина из которых тоже приехала во Владикавказ из других регионов страны, которой уже не было. И что удивительно, практически все они были людьми творческими и созидающими, каждый по-своему.

Здесь важно еще и то, что это была доцифровая эпоха.

В те времена, чтобы заявить о себе, нужно было сначала написать ручкой (!) на бумаге рассказ, потом где-то его отпечатать, потом отнести в редакцию, потом снова идти в редакцию за ответом и так далее…

Но зато, когда тебя печатали, у тебя было ощущение чего- то настоящего в жизни. Когда вышли мои первые рассказы, я был дома королем. А кого сейчас удивишь публикацией в журнале или на сайте?

Недавно одна журналистка спросила меня, почему в те годы «Дарьял» был у всех на слуху, а сейчас уже не так? Все просто, ответил я, появился интернет. Дело в том, что раньше мы читали текст с бумаги и слушали музыку с физических носителей. Это был еще материальный мир, когда мы обменивались книгами и кассетами. И когда, чтобы занять денег, нужно было ехать куда-то и забирать эти бумажки. Теперь тебе может одолжить деньги любой человек в любой точке мира с картой «виза» (при этом желающих дать тебе денег не стало больше). И в том материальном мире было проще понять, кто из себя что представляет. Вот если человек не возвращал тебе кассеты, значит мерзавец. Стоишь и ждешь его, и, главное, не знаешь, сколько его ждать, телефона же нет. Вот помню был один такой, интересовался пост-панком, за полгода дружбы забрал у меня кассет двадцать. Отдавал их с большим скрипом, но главное без коробок. Ну не негодяй? Я же эти коробки сам подписывал, сам подрисовывал.

А теперь весь мир уместился в твоем смартфоне. Молодые люди больше не одалживают друг другу журналы и пластинки, как в прошлом, они скидывают ссылки в мессенджерах. И их никто не возвращает…

Журналу «Дарьял» не избежать перемен. В это стремительно меняющееся время бума цифровых технологий «Дарьял» тоже должен стать «ссылкой», иначе его не вернуть молодежи.

А в ту доцифровую эпоху Руслан Хадзыбатырович стал нашим старшим другом, и это не преувеличение. Несмотря на большую разницу в возрасте, именно так, без лишнего пафоса, он и относился к нам, пацанам, чем сразу вызвал у нас уважение. Так он втягивал нас в мир литературы своим приятельским отношением. «Дарьял» стал началом пути очень многих молодых писателей, но лично из моего поколения вряд ли кто-то стал профессиональным литератором. Жаль: когда я вспоминаю, как Руслан Хадзыбатырович верил в нас, мне становится грустно.

Впрочем, я очень далек от того, чтобы как-то культивировать свое поколение. Я часто слышу от других, что вот-де в наше время люди были другими, занимались творчеством, а теперь вокруг одни имбецилы неграмотные. Это не так. Я вообще не считаю, что есть «писатели» и «не писатели». Я думаю, что писателем становится каждый из нас, например вечером, по дороге домой, от метро и до своего подъезда, когда остается со своими мыслями. После трудного дня или после бара, в такси, наблюдая мелькающие вывески и понимая, что еще один день закончен и никогда больше не повторится.

Как-то раз я встретил своего приятеля, большого начальника, который обычно быстро и громко разговаривает. Я не очень любил его встречать, потому что никак не мог поймать с ним один ритм общения и часто просто молчал. В тот день он был еще более словоохотлив, и сначала мы обсудили погоду, потом экологию, потом общие болезни, потом как-то неожиданно перешли к вопросу о жизни и смерти, и тут он вдруг сказал, что самой важной фразой в его жизни является фраза Энштейна о «пространственно-временных червях» из теории относительности. Ну, когда человек представляется эдаким червем, прогрызающим свою норку во времени и пространстве, от момента рождения и до смерти. И тут мой приятель вдруг перестал быть в моих глазах большим начальником, а стал просто человеком в своих мыслях, в своих попытках понять этот мир и схватить хоть частичку вечно ускользающего времени. Человеком, размышляющим о своей микроскопической роли во Вселенной и об устройстве бытия и мира. Я понял, что он так же, как и я, пытается остаться в вечности не действием, а размышлением. Что мысль может порой оставить больше следа в вечности, чем поступок. И теперь каждый раз, когда я встречаю его, я уже вижу не начальника, а последователя теории Эйнштейна. Мы по-прежнему бегло общаемся, а потом тихо расползаемся в свои норы, как те черви.

Иногда я тоже жалею о времени, которое проходит. Стараюсь, конечно, не смотреть назад, но разве хоть кто-то может похвастать этим умением на сто процентов? Нет, конечно.

Как-то раз я заглянул в кабинет к Руслану Хадзыбатыровичу просто так, без причины. Это была одна из последних наших встреч. Я тогда совсем забросил писательство, работал журналистом и обрастал обычными для взрослого человека заботами. Тотров спросил, когда же будут новые рассказы. Я объяснил, что немного не до творчества сейчас, беготня да суета… Он все понял, согласился, но как-то с сожалением сказал напоследок: «все это временное, а заниматься надо вечным».

Думаю, роман Руслана Тотрова «Любимые дети» это одно из вечных произведений.

В жизни каждого любителя чтения есть такие вечные книги, перевернувшие его сознание. Я назову три, которые потрясли меня в хронологическом порядке своего взросления: 1. «Старик и море» Хэмингуэя (в двенадцать лет); 2. «Над пропастью во ржи» Сэлинджера (в семнадцать лет). 3. «Посторонний» Камю (в двадцать два года). Два американца и один француз. Первую мне дал отец, вторую старший брат, третью нашел сам. Но разве нашел бы я для себя эту третью, не будь двух других? Нет, конечно.

Всю жизнь на тебя кто-то влияет. Вот, например, друзья. Как они попадают в нашу жизнь и кто их посылает? А ведь они играют порой решающую роль в развитии личности. Я могу с полнейшей уверенностью сказать, что если бы меня не отчислили за неуспеваемость с первого курса Горно-металлургического института (после чего я поступил на иняз СОГУ), я был бы абсолютно другим человеком и уж точно не обращался бы к вам в этом письме редактора, это факт для меня. Наверное, чинил бы сейчас старые телевизоры в мастерской и повторял клиентам «а вот в наше время техника была…». Но меня отчислили, и я нашел себя совсем в другом. И у каждого человека есть такие примеры, если он посмотрит в свое прошлое. Так же, как мы оказываем влияние на кого-то, так и сами незаметно попадаем под него.

И когда думаешь об этом, начинаешь сомневаться, что ты это ты. Начинаешь сомневаться, что у тебя есть личность, ведь то, что каждый из нас из себя представляет – это какая-то череда случайностей.

А если бы не дал тебе никто эту книгу, кем бы ты был сейчас?

Или вот, порой кажется, что ты сам принимаешь участие в своей судьбе. Такое чувство создается, когда ты, например, стоишь перед важным жизненным выбором. Начинаешь все взвешивать, продумывать последствия, тратишь не один день на это, а, может, и годы. И вот, наконец, принимаешь решение, которое казалось верным, но в итоге все идет абсолютно не так, как ты предполагал. Почему? Оглядываешься назад, анализируешь и понимаешь, что решающую роль при выборе сыграли, казалось бы, второстепенные детали и несущественные аргументы, удивительно! Выходит, это не был до конца логический выбор. Невозможно быть до конца логичным и суметь просчитать все, мы не роботы все же (ну, пока, по крайней мере).

Вот еще один пример: если бы не было развала СССР и осетино- грузинской войны, то я бы не переехал в 91-м году из Тбилиси во Владикавказ, и не написал бы по мотивам воспоминаний короткую повесть «Огни Дискотек». А, значит, и не сидел бы сейчас в этом кресле в новой для себя должности.

А кем был бы Гайто Газданов, если бы он не пережил столь трагический отъезд из России и не обосновался в Париже?

Уверен, если бы не революция, то, может, Газданов и стал бы писателем, то точно не тем, каким мы его знаем. Честным, как будто искренне не понимающим сути мироустройства, но в то же время, смело смотрящим в лицо абсурду и хаосу.

Случайности, особенно трагические, война, потеря близких, внезапный переезд, часто формируют творческих людей, это не секрет. Но если вдуматься, это очень странно. Ведь чем занят писатель? Тем, что вносит ясность в головы своих читателей, проясняет для них их же жизни. То есть, расчищает место от бардака, вносит порядок. И это делает человек, который сам пострадал от хаоса.

Выходит, что из этих случайностей, из этих нелепых потерь получается вечность. Та самая, о которой говорил Руслан Тотров.

Вернуться в журнал «Дарьял» для меня – это как вернуться в родное место, просто в другом качестве. И мне доставляет большую радость думать, что я теперь вновь занят двумя вечными вещами – читаю литературу и выношу памперсы своего сына.

СТАТЬИ
12.03.2024

Торговая сеть запустила новую акцию

26.11.2023

Все, что вы хотели знать о мерах соцподдержки мам

16.11.2023

Торговая сеть запустила предновогоднюю акцию

17.10.2023

Нового министра ВД по Северной Осетии Демьяна Лаптева представили личному составу ведомства

16.10.2023

Во Владикавказе проведут рейд по незаконным нестационарным торговым объектам

13.09.2023

В Северной Осетии появился ВкусВилл

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: