Когда мне было восемнадцать лет, я прогуливала уроки французского ради встреч с Давидом, который декламировал «Рыцаря в тигровой шкуре» на языке оригинала и смотрел на меня огромными бездонными черными глазами. Наверное, тогда я впервые полюбила Грузию.

Уже потом были Абуладзе с «Древом желания», начинающегося с кадра, пробудившего не в одной тысяче зрителей чувство прекрасного – да, я имею ввиду белую лошадь на фоне бесконечного поля с кроваво-красными маками; Думбадзе с рассказами, пронизанными добром; Пиросмани, фильм о котором начинается с того, как художник открывает продуктовую лавку, а через неделю ее закрывает, потому что не может брать деньги с бедных старух; Катамадзе с пронзительной Olei, от которой душа рвется на части и, наконец, «Жил певчий дрозд» Иоселиани, окончательно душу распявший.

Я сходила с ума от этих лиц, словно сошедших с икон, от этих голосов, поющих так, будто познали всю печаль мира. И даже потом, спустя семь лет, когда лицо Давида давно растаяло в дымке прошлого и не оставило в памяти ничего, кроме обрывков поэтических монологов, которые настоявшись во времени, потеряли свою прелесть и стали тем, чем они были изначально – игрой с надрывом, слишком сильным, чтобы быть правдой, — я продолжала любить Грузию опять студенткой, но теперь уже в школе фотографии, и подсознательно выбирала среди тысячи авторов с мировым именем каких-то почти никому не известных грузинских фотографов и смотрела их искусство бесконечное количество раз.

Я не разлюбила Грузию и тогда, когда случилась война и мой народ умирал в который раз от руки президента-оккупанта. Конечно, я ненавидела тех, кто это совершал и совершает. Но я не могла вычеркнуть из своего сердца все великое, что сделали в искусстве художники, музыканты, режиссеры, писатели и фотографы, родившиеся в Грузии. Я не могла ненавидеть обычных людей, живущих там и не хотевших войны. Я не могла не дружить с грузинами, которые жили здесь. Наверное, мое сердце ожесточилось бы, если бы я потеряла близких в той войне. И поэтому я не вправе судить тех, кто считает грузин врагами и не способен воспринимать их искусство.

Много лет я любила Грузию на расстоянии, судьба не давала мне возможности признаться в своем чувстве лично, но однажды это случилось, и я там оказалась.

А оказалось, Тбилиси еще прекраснее, чем я себе представляла. Я даже не могу подобрать слов, способных описать невероятной силы волнение при виде старого города, словно сошедшего с картин Пиросмани — с уютными двориками, увитыми виноградом, балконами, на которых бурлит жизнь, узкими улочками, идя по которым видно, как в комнатах, озаренных электрическим светом, течет жизнь в интерьерах, которые я не раз уже видела в фильмах Иоселиани. Я словно шагнула в кино, но все разворачивающееся перед глазами, было настолько реальным, что когда-то увиденные и полюбившееся кадры, стали бледной копией того, что я видела, шагая по улицам старого Тбилиси.

Мы стали искать жилье. На первой же улице две женщины посоветовали нам хостел некой Натальи, которая оказалось худенькой женщиной с добрым взглядом и никогда не заканчивавшейся сигаретой. Она привела нас к дому, над воротами которого висела табличка с датой 1891, и я окончательно поверила в то, что это счастье со мной действительно происходит. Мы поднялись по высокой деревянной лестнице в комнаты с высокими потолками, в которых не было ничего особенного для других, но весь мир для меня, и там остались. Мы стали разбирать свои вещи и, раскладывая их, все время натыкались на стопки книг, случайно или целенаправленно разложенных под кроватями, под стопками одеял, под тумбочками. Чехов, Толстой, биография Шопена – спустя час Наташа рассказала, что в этом доме жила учительница Нани Брегвадзе, я слушала ее и смотрела на балкон напротив, на который уже в сумерках вышла девушка с гитарой и негромко что-то наигрывала. Наташа сварила совершенного вкуса кофе, и я поняла, что расстаться с Тбилиси не смогу. Я понимала, что весь мой восторг и трепет может разделить только один человек на свете – моя подруга Ива, с которой мы вместе смотрели «Древо желания».

Конечно, за три дня невозможно увидеть все. Конечно, Тбилиси – не Рай на земле. Но я не могла спокойно ходить по улицам – я никогда до сих пор не испытывала столь длительное эстетическое удовольствие – я каждую минуту наслаждалась красотой города и людей, его населяющих.

Вы видели эти гранатовые деревья? Детей, играющих на улице в мяч, словно компьютерные игры еще не созданы? Старинные храмы, отражающиеся в реке? Вы слышали звуки игры на пианино, раздающиеся из каждого второго окна? Гитару уличных музыкантов, наигрывающих Курта Кобейна? Да? Тогда вы знаете, что Рай на земле все же есть. И имя ему – Тбилиси.

Читай самые интересные новости Градуса в Telegram!