В Ирафском районе в ДТП с участием микроавтобуса с туристами и грузовика пострадали три человека
Более 600 семей в Северной Осетии получают ежемесячную выплату из средств материнского капитала
В 2024 году при выходе на работу родители продолжат получать пособия по уходу за ребенком до 1,5 лет
«Ростелеком» приготовил 4 миллиона подарков
Преимущества услуг доставки цветов в Ростове
Друг из Осетии
Сегодня в свет вышла книга об Алане Борадзове. Можно, наверное, сказать, что это семейное издание: 200 экземпляров книги, предназначенных для родных и друзей, в которой собраны воспоминания и статьи об одном из руководителей Северной Осетии. Пожалуй, необычность этого издания только в одном — в нем рассказы самых разных людей, даже глав республики разных лет. И читается одна простая мысль: у нас иногда всё же появляются лидеры. И еще — по каждому из нас судят обо всем народе. Доказательство этому — та часть книги, которую мы решили опубликовать.
Ойген Вайгель
Меня зовут Ойген Вайгель. Я живу и тружусь в Германии в сфере обслуживания иностранных пациентов. Работая с больными в течение многих лет, привыкаешь к мысли, что болезни часто решают судьбу человека, предопределяют, быть ему дальше или нет. Пациентов всегда жалко, но нужно уметь не принимать болезни других близко к сердцу, иначе тебя просто не хватит на всех, Относиться к болезням людей следует как к факту и независимому ни от кого процессу. Людям свойственно болеть, и по команде быть здоровым невозможно…
Вот с такой внутренней установкой и произошло мое знакомство с Аланом Борадзовым. Он прилетел со своим другом, врачом Таймуразом Томаевым на обследование и лечение. Коренастый и на вид крепкий пациент имел довольно суровый вид, он совсем не походил на своего высокого и полного товарища с добродушной улыбкой под пушистыми усами, который сразу мне напомнил то ли Портоса из «Трех мушкетеров», то ли Якубовича из программы «Поле чудес». Ну что же, подумал я, диагноз у пациента весьма серьезный и вызывающий озабоченность, поэтому настроение его вполне понятно.
Мы проконсультировались с главным врачом, и было принято решение провести операцию.
Она была сложной и длилась пять часов. Потом две бессонные ночи в отделении реанимации.
Мы с Тамиком дежурили по очереди, и, наконец, Алана перевели в палату. Главный врач приходил каждый день, радовался успешно проведенной операции и тому, что больной пошел на поправку. Мы тоже были рады, сам Алан не только приободрился, но и преобразился.
От прежней суровости и хмурости не осталось следа. Когда он шутил, у него было лицо совершенно другого человека: задорный блеск круглых карих глаз и веселые морщинки у висков. А смеялся он так заразительно и громко, что удержаться было просто невозможно.
Как-то быстро прошло вежливое и учтивое отношение к пациенту и клиенту Борадзову.
Я шел к нему в палату с удовольствием и радостью нового общения с этим незаурядным и умным человеком. К этому времени я знал, что он был министром транспорта и дорожного строительства, а теперь Председатель Правительства Республики Северная Осетия-Алания.
Об этой республике я знал мало и никогда в этих краях не бывал. Мы говорили о политике, о проблемах и межнациональных отношениях, о прошедшей настоящей войне с соседней Ингушетией, о традициях и культуре народа Алании, о нартах и спорте, о Беслане…
За трагедией в школе Беслана я тоже следил из новостей, и у меня в голове не укладывалось, как могло произойти такое чудовищное зло? В чем виноваты дети?
Позже выяснилось, что Алана недуг сразил сразу после вступления на новую должность. Другой бы на все махнул рукой и занялся своим здоровьем. Но он был не такой руководитель и не такой человек. Не мог Алан просто так бросить республику, потрясенную взрывами отморозков на рынке и уничтоживших десятки детей и учителей бесланской школы. Нужно было не допустить нового кровопролития и новой войны с соседями, которая привела бы к еще большим жертвам и уж точно лишила народ мирного неба над головой на долгое время. Да и разве только это нужно было успеть сделать в Осетии?
Вот он и начал, но время потерял. Свое время.
Врачи делали все, что могли, и после первой операции казалось, что болезнь побеждена, самое плохое позади. Появилась надежда, а с ней бодрость духа и желание работать дальше, выполнять намеченные цели.
Я прилетел во Владикавказ к Алану в гости летом 2005 года. Это было не такое дежурное приглашение типа: будете в наших краях – заезжайте. Нет, это было искренне и по-настоящему, отказ был бы приравнен к неуважению, а я этого человека стал уважать сразу и навсегда.
Описывать прием, знакомство с его друзьями и страной можно долго. Делать этого не буду, скажу только, что это было в разы лучше, чем я мог себе представить. Я побывал дома, на родном Кавказе! Особенно приятно было общение с людьми в контрасте с озлобленной и равнодушной Москвой. Мы ездили в Фиагдон, заодно проверяли, как там идет дорожное строительство. Гизель, Алагир, Ардон – везде кипела работа, и Алан чувствовал себя в своем элементе. Он был прирожденный руководитель и организатор – решительный и требовательный к подчиненным и прежде всего к себе самому. Я заметил – может снять стружку, как говорится, «мама не горюй», но это только по отношению к подчиненным и руководителям. К простым же рабочим и служащим, да и просто к людям Алан относился с большим теплом и уважением. Он любил спорт, штангистов, борцов, поддерживал их по мере сил и, несмотря на высокую должность, с удовольствием общался со спортсменами и олимпийскими призерами республики.
Мы как-то ездили к одному такому спортсмену. Он жил небогато. Большая семья: жена, дети. Видно было, что стол накрыт не круто, как в фешенебельном ресторане, но от души, с проявлением большого уважения. Посидели хорошо с открытым разговором, песнями и живой музыкой фандыра.
Почти два года Алан Георгиевич боролся с коварным недугом. Болезнь то отступала, то развивалась вновь, несмотря на лекарства и терапии, которые дополнительно отнимали много сил. Так мы и жили: то во фрайбургской клинике, то во Владикавказе. С главным врачом профессором Веттерауером у Алана сложились дружеские отношения. Он приходил к нему в палату каждый вечер, иногда поздно вечером, после 22.00 часов. Если учесть десятки пациентов ежедневно, это был знак большого уважения и искренних человеческих чувств со стороны доктора. Алан узнал много личного из жизни профессора. Мы бывали в ресторанах, вместе проводили время, когда-то по приглашению Алана, когда-то профессора. В уютной обстановке делились мыслями о семьях, культуре и жизни наших народов.
В свой первый приезд Алан сказал про Германию: здесь все как на картинке, будто игрушечное. Для человека, неизбалованного заграничными поездками это неудивительно. Я же, чувствуя, что время Алана ограничено, старался показать ему еще больше «картинок» и доставить удовольствие. Мы в любое свободное от терапии время ездили в Швейцарию, Цюрих и Люцерн, были во французском Страсбурге, бродили по Кольмару, видели, как празднуют Хэллоуин в знаменитом «Европа-парке», благо все это совсем рядом.
Помнится, мы в очередной раз ехали в аэропорт Франкфурта после курса лечения. В этот момент раздался звонок. Алан взял трубку, что-то сказал на родном языке и краем глаза я увидел, что по его щекам покатились слезы. Оказалось, на том конце сообщили, что в ДТП погиб его друг. Как сильно он переживал, а я подумал: «Вот человек, сам смертельно больной, уже слабый, а плачет о другом, при этом о себе особенно не думает».
Как несправедлива судьба к людям, которые жизни достойны. Уже прошло почти восемь лет, как Алана не стало. А все в памяти, будто вчера. И чувство, что я знал этого человека не два года, а всю жизнь. Я думаю, это было взаимно, потому что и Алан порой спрашивал меня: «Жека, почему мы не встретились раньше?!»
Мое отношение к Алану Борадзову было неоднозначным. В нем было что-то отцовское, но какой он мне отец, если мы ровесники? Он был не по годам мудрый, но с другой стороны легкий в общении и абсолютно на одной волне со мной. Я никогда не заискивал и не испытывал страха в общении с ним, видел прежде всего человека, а не высокого чиновника. Видимо, именно это ему импонировало. Я не мог понять и очень удивлялся тому, что некоторые друзья обращаются к нему на «вы» и с каким-то придыханием, хотя с ним одногодки. Не знаю, может, это традиции такие местные…
Борадзов был мужественным человеком. Даже его фамилия созвучна со словом «борец», такой я для себя сделал вывод. Он все понимал, но не боялся и не раскисал. Единственное, о чем беспокоился и тревожился – это семья. Печаль в глазах в отношении семьи, супруги Марины и тогда еще несовершеннолетних детей, росла из месяца в месяц. Что будет с ними, как они встанут на ноги, какой будет их судьба? Он понимал, что уже не может полностью принимать участие в их воспитании и что-либо сделать. От этого, а также от того, что уже не успеет сделать много задуманного для народа Осетии, он очень страдал. Ведь больше года после начала лечения в перерывах между сложными и изнурительными терапиями он шел на работу, действовал, отдавал распоряжения, принимал решения и контролировал процесс выполнения поставленных задач. А ведь мог прислушаться к советам врачей и друзей, вести размеренный образ жизни и не изнурять себя сложной работой… Разве кто-нибудь его бы осудил? Но забота о людях до последнего и отличала его от других.
Алан ушел от нас накануне Пасхи в 2007 году. Говорят, что это знаменательно. Эта печальная весть застала меня дома, мы с женой горько плакали о нем от бессилия, что уже ничего нельзя изменить. Потом были сорокадневные поминки, и мы приехали во Владикавказ, чтобы прощальным приветом приложить руки к холодной плите, отделяющей нас и эти два мира.
Осетия потеряла достойного сына своего народа. Он успел сделать много, а еще больше не успел. Но как он этого хотел!
Вот я думаю, Алан жил со своей семьей на улице Димитрова. А зачем Владикавказу улица коминтерновца Димитрова, к тому же болгарина, а не осетина?
Почему бы не назвать ее именем Алана Борадзова? Ну, если память о Димитрове дорога, тогда можно в его честь назвать какую-нибудь площадь! Да, непременно площадь, открытую со всех сторон, каким открытым человеком был Алан Борадзов. Я – ЗА!
Нового министра ВД по Северной Осетии Демьяна Лаптева представили личному составу ведомства
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: