Не хочется заканчивать, хочется еще немного побыть здесь, на этой своей территории. Наверное, я много наошибался, рассказывая о том нашем футболе, путал имена и даты. Но, честно говоря, то, что называется статистикой (очки, секунды и т.д.), меня никогда особо и не интересовало. Сама игра, люди футбола, их судьбы казались важнее статистики.

В какой-нибудь из выходных дней люблю отправиться на стадион «Металлург». Сесть где-нибудь в сторонке и смотреть футбол. Здесь всегда кто-нибудь играет. Система в республике отлично выстроена. Люди, отвечающие за организацию, знают свое дело, поэтому и массовость такая, и возраст играющих – от детского до сорокалетних.

Улица Бутаева тогда еще называлась Сетевой, наверное, из-за линии электропередач, проходящей по улице. Здесь еще нет построек, перегородивших улицу, и к стадиону можно идти прямиком, никуда не сворачивая.

На Сетевой много бараков, их вообще много в нашем рабочем районе. Где-то здесь, в одном из бараков, жил Юра-грек, мой крестник. Как-то на большой перемене я, пятиклассник, вышел в школьный двор, где, как всегда, пацаны играли в «дыр-дыр». Юра бросил взгляд на мою белую рубашку и красный галстук: «Пионер, будешь играть?» Так это прозвище — Пионер — и прилипло ко мне на несколько лет.

По дороге захожу в один из барачных дворов, здесь знакомая бабушка продает семечки. Она их только что пожарила, семечки еще горячие и очень вкусные.

…А на «Металлурге» кипят страсти: таксисты встречаются с командой другого автопредприятия. Это тоже первенство республики, но рангом ниже, вторая лига. Таксопарк находится прямо за стадионом, и поболеть за своих  пришли все свободные от работы таксисты.  И несвободные тоже – все подъезды заняты желтыми «Волгами» с шашечками. Болеют таксисты основательно – прямо на скамейках выпивка, закуска, эмоции бьют через край. Главный кумир публики — Майрам Татров, знаменитый Буя. Еще выступая за мастеров «Спартака», Буя выделялся умением выбрасывать аут аж до вратарской площадки,  получалось даже опаснее, чем угловой удар.

И вот случается то, чего ждали все, – Буя забивает гол. Что здесь начинается! Таксисты ликуют, Буя мчится к трибуне, перемахивает через барьер, и тут же получает в руки граненый стакан. Опрокидывает стакан, чем-то наспех закусывает и мчится обратно, на поле, готовый к новым подвигам.

Сейчас подумал, надо ли рассказывать и об этом тоже. Все-таки, Буя – это Буя! Сегодня он таксист, а еще недавно – кумир тысяч болельщиков. Но уж очень живописной и яркой была картинка!

«Металлург» — мой любимый стадион. Наверное, у футбольных полей тоже есть своя аура. Сколько раз мы выходили на это поле! Трава здесь растет только по краям, но поле ровное, не жесткое, играется здесь легко и кажется, что получается у тебя все гораздо лучше.

Есть в городе и другие стадионы. К примеру, стадион ОЗАТЭ. Вход там такой пафосный – триумфальная арка с гипсовыми фигурами футболистов, а вот поле не годится. Кочки, засохшая грязь… Короче, не любили мы здесь играть так же, как и на стадионе ГМИ. Особняком стоит «Динамо», но за этим полем всегда хорошо смотрели, все-таки система МВД…

Не знаю, какой хороший человек придумал засыпать опилками поляну в роще за Дворцом металлургов, но многие годы это опилочное поле оставалось нашим любимым местом. До тех пор, пока его не занял конный театр.

Если уже продолжать эту скользкую тему про ауру и все такое, как промолчать о втором интернате на Минина? Это наш район,  наше место, почти второй дом. Удивительно, сколько талантов здесь рождалось. Это был в чистом виде продукт дворового, уличного футбола. Мы играем с утра до позднего вечера, до полной темноты, пока мяч не превращается в невидимку. Только после этого расходимся. Уходит Славик Солнышко с его ни на что не похожей техникой, такой же виртуоз Гарик Шамоев, уходит наш феноменальный Казик Сюшай Каряев. Кличкой Казик обязан своему отцу, который именно так произносил слово «слушай». Казик талантлив во всем. Не только в футболе – здесь он умеет все, но и в любом другом деле. К несчастью, в какой-то момент Сюшай переоценил свои возможности – в его бедной голове засело убеждение, что он обладает еще и большим вокальным талантом и его место в консерватории. Со временем это превратилось в манию, а закончилось все, по-моему, в заведении на Камалова.

Но история Казика – это история его уже взрослой жизни, жизни, не защищенной никакой аурой никакого футбольного поля.  И вообще, я предупреждал о скользкости и неоднозначности этой темы: ничего-то я в этих делах не понимаю. Могу сказать  о другом. О том, как матушка по вечерам выискивала меня среди пыльной футбольной толчеи и гнала домой делать уроки. Она наверняка понимала, что ничего не сделаешь, что футбол — это навсегда, но «зло» можно минимизировать. И этот план ей вполне удалось  реализовать.

Но и мне тоже в какой-то мере удалось обратить ее в свою веру. Уже на восьмом десятке и даже позже мама могла выдать мне какую-нибудь футбольную новость: сообщить, например, если я еще не знал, как сыграла «Алания», или сесть и посмотреть вместе со мной футбольную телетрансляцию. Суровая по натуре, мать никогда не заигрывала со мной, не пыталась изобразить искусственный интерес, просто ей тоже стала небезразлична игра, по которой так сходит с ума ее сын.

Вот я и договорился. Ну и пусть! Когда еще у меня будет (и будет ли вообще?) возможность написать эту пару слов о матушке, пусть даже в таком экстравагантном контексте?!

И все остальное, изложенное в этих коротких заметках, — не более чем желание зафиксировать короткий отрезок нашего детства, для которого так много значила игра под названием футбол.

Кто это сделает вместо меня? Кто еще расскажет о моих товарищах? О Сергее Татаринцеве, о Руслане Бабуле Дзахоеве, о Юре Ингуше Батаеве? Об этих и других дорогих мне людях, с которыми мне выпало счастье быть членом футбольного братства, быть своим среди своих, там, где все просто и понятно. И где все-таки жила эта самая добрая аура. Иначе зачем я все это затевал?

Читай самые интересные новости Градуса в Telegram!