Радио Свобода дало мне счастливую возможность общения с уникальными людьми, в том числе кавказскими. Одним из самых добрых в своей жизни людей я всегда буду считать Олега Тимофеевича Хабалова – прекрасного режиссёра, актёра, драматурга. В московском театре «Ромэн» он прослужил 51 год. Пришёл впервые сюда на преддипломную практику студентом Щукинского театрального училища. И ещё до зачисления в штат театра сыграл одну из главных ролей в спектакле «Кармен». А потом было столько много ролей, режиссёрских работ, написанных пьес… Культовую роль Будулая он играл в театре, а в картине «Цыган» создал образ друга главного героя — Усатого. Всего у Олега Хабалова было около 90 ролей в кино. Это был очень увлеченный человек. Как говорят, жадный до жизни…

Олег Хабалов приходил ко мне в Московское бюро РС, участвовал в программах, в том числе и на общественно-политические темы. И я бывал у него в театре на блистательной постановке «Цыган – и в Африке цыган». Эту пьесу Олег Тимофеевич написал на архонском материале. Главный герой – цыган Тимофей Козырев. Его большая семья напоминает осетинскую, в соседях — терские казаки. Даже декорации на сцене были выполнены в соответствии с панорамой Кавказского хребта со станицы Архонской. Удивительно добрый философский спектакль! Чуть ли не 400 раз он шёл в «Ромэне».  Это ведь масштабная театральная пропаганда Северной Осетии! Мечтал  Олег Хабалов привезти его на родину…

Он с увлечением писал рассказы-мемуары. Например, о своих коллегах-артистах. В студенческие годы Хабалов был дружен с Владимиром Высоцким, который учился в школе-студии МХАТ, но часто пропадал в студенческом общежитии у коллег из других театральных вузов. К студентам-осетинам Высоцкий приходил с гитарой. И, как вспоминал Олег Хабалов, обладал невероятным чутьём на предстоящее застолье. Уж кто-кто, а осетины гулять умеют красиво и чинно. Однажды в общежитие к Олегу Тимофеевичу приехала из Осетии мама, привезя с собой маленькую внучку, то есть его дочь. Естественно, мама везла с собой всё, что подобает для осетинской молитвы в доме, куда впервые должна вступить нога внучки – три пирога, жертвенную курицу и араку. Застолье проходило в таком составе: Бимболат Ватаев, Коста Бирагов, Владимир Высоцкий и хозяева комнаты в общежитии – Олег Хабалов, его супруга, дочь и мама. Согласно осетинским традициям, женщины сидели отдельно. Вечер был весёлым, под песни Высоцкого, но никто не догадывался, что они были авторскими. Мама Олега Тимофеевича даже воскликнула: «Да ты же наш, атаман архонский!»

— Володя был одним из нас, со своими победами и поражениями. Как-то мне непривычно слышать, когда о нём говорят, как о монументе, — сказал мне однажды Олег Тимофеевич.

На одном из больших осетинских застолий в московском ресторане «Белая лошадь» на Страстном бульваре я, махнув головой в сторону памятника Высоцкому, сказал Олегу Хабалову:

— Ваш друг с нами – полюбил, благодаря Вам, осетинские застолья!

… Ровно четыре года назад, в солнечный майский день Олег Тимофеевич позвонил просто так, чтобы поговорить ни о чём… Звонки такого рода я очень ценю. Когда звонят, чтобы поговорить с тобой ни о чём, разговор часто затягивается надолго…

Я же позвонил Олегу Тимофеевичу 21 апреля этого года, чтобы поздравить его с 80-летием – в последний раз, как оказалось. После поздравления и искренних пожеланий я сказал, что очень хочу его увидеть по приезду в Москву. Даже подумалось, надо ли было вообще покидать этот город, в котором живут столь дорогие тебе люди?…

11 мая Олега Тимофеевича не стало.

Через четыре дня я позвонил Акиму Салбиеву, чтобы поздравить его с днём рождения. Аким ответил:

— Я в «Ромэне». Хороним Олега Тимофеевича…

…Возможно, это кощунство, но я даже позавидовал Акиму Салбиеву, что две эти даты  — похорон старшего и дня рождения младшего  — совпали, придав особую философичность и грусть происходящему. Святую грусть…  Два земляка, как большие артисты, словно смешали чёрное и белое, напомнив своей последней совместной постановкой, что наши судьбы связаны, несмотря на то, что мы часто этого просто не замечаем. Ровно год назад Олег Тимофеевич был старшим за юбилейным столом Акима.

А мне остаётся довольствоваться лишь недавним сном, в котором Олег Тимофеевич был очень бодр и весел. А я всё пытался его обмануть, пользуясь его не совсем определенным положением — он же вроде умер, но всё равно мы общались. «Олег Тимофеевич, вы же были хистаром и на моём застолье!» — «Кто же тебе мешал приехать в Москву!.. А теперь уже всё…» Если я и обманул, то только себя.

Олег Тимофеевич Хабалов тоже считал, что осетинское застолье – это и праздник, и школа, и философские беседы. Он был не просто мудрым старшим, он вселял какую-то моральную силу в людей, он словно говорил нам – жить надо, в первую очередь, благородно.

Иногда мне очень хочется вернуться в Москву только из-за того, что здесь нашли свой покой столь дорогие мне люди.

Читай самые интересные новости Градуса в Telegram!

• общество
• Северная Осетия