В Ирафском районе в ДТП с участием микроавтобуса с туристами и грузовика пострадали три человека
Более 600 семей в Северной Осетии получают ежемесячную выплату из средств материнского капитала
В 2024 году при выходе на работу родители продолжат получать пособия по уходу за ребенком до 1,5 лет
«Ростелеком» приготовил 4 миллиона подарков
Преимущества услуг доставки цветов в Ростове
Плохая канализация, сход Колки и водочный бум. Удастся ли оздоровить главную реку Осетии? Если вы […]
Скверное время
Какой дождь зарядил, Габо…
«Земля пьет», — говорят дети. «Небо плачет», — говорят старики.
Странно получается… Казалось бы, только поднялся на холм, смог оглядеться и увидеть всех живых и мертвых, которые составили твое бытие…
Только научился собирать дождевую воду в старую шляпу, а солнечных зайцев в карманы, записывать воспоминания и слышать предостережения…
Только понял, какой ширины должны быть стежки и строчки, чтобы все эти небеса, поля, леса и горы, песни и легенды сшились, срослись одеялом, способным укрыть в самые скверные, промозглые дни…
Только подыскал подходящую каленую иглу с широким ушком и подобрал нить покрепче, только… как, вдруг, мир начинает рушиться…
Иногда с грохотом, а чаще бесшумно…
Стоишь на своем холме и видишь: земля осыпается, меняетсяи больше не будет прежней.
Понимаешь: время не течет бесшумно, поколения не сменяются, как времена года, под легкий ветерок, под колкую морось… Это тяжелый, болезненный процесс разлома и потерь. Процесс изъятия из нашей живой и трепетной плоти частиц других людей, нагромождений запахов, ощущений, звуков, образов…
Вот почему мы боимся старости, боимся чужого мира, который возьмет нас рано или поздно в кольцо. И все в том мире будет другим, новым. А мы останемся сидеть на островке, с горсткой любимых вещей и лоскутков, оторванных от чужих теней и платьев.
Потому к старости мы теряем зрение.
Глаза не хотят видеть этого скверного времени перемен.
Мутное изображение возможно домыслить по-своему. А любимые вещи можно ощупать и памятью.
Но остаются слова даже в кромешной тьме безмолвия. Жгут голову, ноют в животе… Мерцают звездочками воспоминаний в ночи.
У меня тоже есть одно…
Габо, ведь ты уже пытался покинуть этот мир. Узнав, что пожираем раком, написал прощальное письмо…
В тот год отец снял с полки «Сто лет одиночества»… и дал мне в руки.
Я забросила свой университет, домашние обязанности, разговоры по телефону с подругами… Днем читала хроники Макондо, ночью смотрела о нем сны.
Тропический лес пророс во мне, как в прозрачном (или призрачном) городе и его жителях. Но однажды ночью книга закончилась. А наутро все мировые издания растиражировали твое прощальное письмо. Его напечатали даже в нашей скучной ежедневной газете… Где-то между экономическим вестником и извещениями, под пафосным заголовком «Последнее письмо великого колумбийца».
Мир оплакивал тебя еще живого. Даже в нашем университете объявили конкурс на лучшее сочинение.
А я сидела, словно невеста, позабытая у алтаря… Закутанная в паутину, смотрела с тоской, как сохнут розы и опадают листьями желтые бабочки. Ты не мог бросить меня после первого свидания… Это было немыслимо жестоко.
Только не ты, певец любви и смерти.
Выйдя из оцепенения, написала тебе ответ. Писала три дня и три ночи, вложив в него несколько из отведенных мне солнечных дней и дождливых ночей, много надежды и что-то еще… ах да, молитвы о здравии из красного бабушкиного молитвослова.
Ты выжил! Мир воспринял это прохладно. Счастливые финалы скучны. А я, прочитав в какой-то газете «Габриэль Гарсиа победил болезнь…», весь день улыбалась небу над твоей родной Колумбией. Теперь уже сомневаюсь, в газете ли это было написано или в небесах…
Твоя осень у нас называется весной. Удивительно ведь, что на этой Землеможно испытать два времени года одновременно. Все равно, что пить крепкий черный кофе и вдыхать свежий листок мяты. Или, стоя босиком на черной сырой земле, улыбаться солнцу…
Странно получается, Габо, поднявшись на свой холм и осмотревшись, вдруг обнаруживаешь, что стоишь на кургане, который сложен из прошлого твоего собственного, твоей семьи и твоего народа… Прошлого нашего мира, и даже того настоящего, которое закончилось секунду назад. Вот сейчас, вот-вот только что…
И, вспоминая твое пророчество, тихо шепчешь: «…тем родам человеческим, которые обречены на сто лет одиночества, не суждено появиться на земле дважды».
Тот самый ответ
Шестьдесят секунд света
Если бы я был ангелом смерти, которого Господь Бог послал к тебе, я бы заглянул в твое окнои долго-долго смотрел твои сны, твои страхи, твои мечты…
Я бы упал звездой на блестящий пол твоей спальни. Я бы мелькнул тенью за твоей спиной. Я бы подслушал твои мысли и тихо-тихо позвал: «Мастер…»
Тебе не надо было бы оглядываться, чтобы узнать меня, ведь ты всегда знал, что позади, и чувствовал, что впереди. Ты просто улыбнулся бы уголками глаз и грустно подумал: «Buenosdias, eternidad…»
И только пепел сигары снегом осыпался бы на ковер.
А печальный ангел растворил бы стены твоей комнаты в серебристом рассвете и увел память в тот далекий вечер, когда отец взял тебя с собой посмотреть на лед…
И там, в лабиринтах узких, пыльных и обветшалых улиц, разноцветными лоскутами замелькали бы воспоминания. Они выстроились бы хороводом тряпичных кукол Рамедиос, каждую из которых ты только теперь смог бы узнать и назвать по имени…
Красавицу Жизнь с черными локонами посеребренными пылью и широко раскрытыми глазами. Саму Сущность под самым потолком, затканную в паутину, словно саван.
Златовласое Сновидение, убаюканное колыбельными нескончаемого дождя. Черно-белое Противоречие – одна половинка его лица плачет, другая смеется. Выцветшую Простоту на подоконнике, опаленном солнцем.
Вереницы комнат, лестниц, переходов замелькали бы перед тобой. И везде ты нашел бы потерянные когда-то вещи. Серебристой амальгамой заструились бы зеркала, в которые ты когда-либо заглядывал. И в глубине каждого ты отыскал бы частицу себя…
А потом…
Тягучим запахом умирающих цветов воспоминания позвали бы тебя в сад, где алые розы растут до самых звезд сияющих в поднебесье. И лепестки осыпаются к твоим ногам страницами эссе. В затейливых изворотах шипов и бутонов, в запутанных сплетениях таинственных узоров ты не нашел бы следов тления, здесь розы распускаются и умирают в одну секунду. И в душных сумерках их жизни ты бы вспомнил, что роза отчаянно благоухает лишь перед смертью. И что воспоминания это всего лишь ворох теней, который тебе не нужен…
Если бы Господь Бог отдал меня к тебе в ученики, то я научился бы рыдать по-испански.
Если бы давным-давно я не потерял свое сердце, я отдал бы его тебе.
Если бы судьба даровала мне шестьдесят секунд света встречи с тобой, то уже никто и никогда не смог бы погасить во мне солнечный свет…
Если бы я мог облегчить боль…
Если бы ты мог услышать…
Если бы… Если бы… Если бы…
Но, к сожалению, я понимаю, что узнав тебя, тучи желтых бабочек и сто лет одиночества, я… теряю…тебя…навсегда…
Единственное, что я могу обещать тебе – заказывать только шоколадное мороженое…
Нового министра ВД по Северной Осетии Демьяна Лаптева представили личному составу ведомства
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: