«Левиафан» Звягинцева получил «Золотой глобус» и, наконец, появился в Интернете. Очень неоднозначное у меня впечатление об этом кино. Уверена, что призы фестивалей («Глобус», насколько я знаю, не первый) фильм получает совсем не за то, что его автор хотел донести до зрителя, а за то, что Россия в очередной раз предстала как пьяное, мерзкое, невоспитанное, хамское, навозообразное пространство, в котором русские выглядят достаточно органично, поэтому они, по меньшей мере, быдловаты и отвратительны. Практически во всех своих проявлениях: будь то быт, взаимоотношения власти и народа, любовь между мужчиной и женщиной и даже, о, ужас, воспитание родителями собственных детей. В этом смысле, безусловно, Звягинцев ничего нового не прибавил, а успех его фильма в Европе сейчас, когда Россия пытается отстаивать свою точку зрения особенно настойчиво, был абсолютно предсказуем и ожидаем.

Но все-таки есть в этом умном кино что-то, что выходит за рамки привычной чернухи, есть моменты, которые заводят в тупик, загоняют в угол и не дают возможности хотя бы более-менее определенно обозначить свою позицию. Слишком сложно. Один огромный на два с лишним часа знак вопроса, который чрезвычайно обостряется к концу фильма.

Звягинцев – из немногих, кто покусился на святое: на православную церковь. Он недвусмысленно показывает ее неразделимую соединенность с продажной и «кровью умытой» русской чиновничьей властью; ее осведомленность о тех способах, к которым под ее пристальным, но снисходительным взглядом прибегают для достижения своих и церковных целей представители крупных и мелких административно-государственных структур; ее лицемерные проповеди, которые беззастенчиво нарушаются самими проповедниками. Все это в фильме есть.

Однако Звягинцев предлагает символическую замену: на месте дома, где пьянствуют, сквернословят, дерутся, прелюбодействуют, нарушают законы любви и милосердия на глазах у ребенка, обижают друг друга беспощадно, остервенело орут, ну и, что естественно в этом греховном бедламе, не вспоминают о существовании Всевышнего, появляется новый храм, красивый, достойный, богато украшенный (при том, кстати, что есть храм разрушенный, старый, где собираются подростки вокруг костра). Для его строительства понадобилось всего лишь (!) разрушить, уничтожить, сломать жизнь семьи, показанной в стиле «чернухи», уже для нас привычном. Может, и не жалко эту семью? Глава ее, когда его отправляют в тюрьму за то, чего он точно не совершал, говорит, что взорвет строение, созданное на месте его «родового гнезда»… Но станет ли он взрывать церковь? Вряд ли! Скорее нет, чем да.

И еще интересно, что во время службы в этой самой церкви главный монстр «Левиафана», мэр городка, где происходят события, говорит сыну, что в храме живет Бог и что Он все видит и все знает.

Что лучше для мира: церковь, пусть лживая, противоречивая, лицемерная (в трактовке Звягинцева), или семейный очаг, тоже полный неоднозначных оценок и трактовок, жалкий, ничтожный, лишенный любви и нежности, но все-таки семейный очаг? Что правильнее? Что достойнее занимать пространство в этом мире? А ответа нет! Может ли он быть в принципе – не знаю. И именно это мое незнание для меня самой позволяет говорить о таланте режиссера, актеров и других создателей кино. Кто-то возразит, что так вообще нельзя вопросы ставить, но Звягинцев же ставит, черт побери!

А еще есть параллель, связанная с детьми, мальчиками. И в той самой семье, и в церкви…

Только для зарубежного зрителя главным окажется не это, а то, что Россия и русские – кошмар, жуть, грязь, водка, грубость, гадость и свинство (Свиньи, кстати, тоже на экране появляются. Вовремя!). Обидно, честное слово. И призы, только привлекающие внимание к такой трактовке русской действительности, пусть очень хорошо нам знакомой, встречающейся на каждом шагу, как-то перестают быть такими однозначно ценными, как хотелось бы…

Читай самые интересные новости Градуса в Telegram!

• "Левиафан"
• Владикавказ
• Николай Звягинцев
• Северная Осетия